— Христос воскресе, — проговорил он, вынимая из кармана шаровар пасхальное яичко.
— Воистину воскресе! — Сняв фуражку, Томилин обнял, трижды поцеловал приятеля и пригласил его сесть с собой рядом на врытую около ворот скамейку.
Савва Саввич, усевшись и заглядывая в улыбчивые глаза друга, осведомился:
— Что слыхать-то? Ты вроде тово… возрадовался чегой-то, так и сияешь, как новенький пятак.
— От хороших вестей, Савва Саввич, бьют наши красюков, так им всыпали под Оловянной, что еле ноги унесли.
— Да сошли ты, господи, чтобы так-то оно получилось.
— Так оно и есть. Мне сегодня сам начальник станции Жданович растолмачил все до тонкости, а уж ему-то все хорошо известно, кажин день передают по телефону, что и как. Красюки только тем спаслись, что успели мост подорвать на Ононе, а то бы им теперь уж каюк был. Ну сам подумай, Савва Саввич, там сила: и войска у них намного больше, и оружия всякого полно, и пушки, и броневики, а у этих што? Шиш с маслом.
— Так, та-ак…
— Да и командуют там генералы да полковники, а у красюков этот их Лазов хваленый всего-навсего прапорщик, да где же ему с генералами поверстаться…
— Ясное дело, чего там! А скажи, Христофор Миколаич, что это за поезда на станцию-то прибыли сегодня?
— Раненых привезли, полно надыроватили их, проклятых. Часть из них в Читу отправили, а которые не шибко ранены, здесь им лазаpeт устроят. Да-а-а… По всему видать: последние кафизмы дочитывают комиссары. Оно конешно, все это радостно, а как подумаешь хорошенько, так и страшновато становится.
— Это почему же? — встревожился Савва Саввич, с удивлением глядя на помрачневшего вдруг Томилина.
— А то, что красюки-то у нас обосноваться думают всей ихней бандой. Жданович так мне и сказал: «Ждите, говорит, вот-вот, не сегодня-завтра заявятся». А вить содержать-то их, кормить нас заставят.
— Заставят, — уныло подтвердил Савва Саввич, — тут уж никуда не денешься.
— Да кабы одно это, так черт с ним, но у меня ишо и другое на уме: нет-нет да и придет в башку про дружину-то нашу. Не дай бог узнают, так они нас, особенно меня, в порошок сотрут.
— Это уж ты напрасно, — попытался успокоить приятеля Савва Саввич, — как они узнают, сорока на хвосте им принесет?
— Да вить кто его знает, на грех мастера нет… а меня и так-то с нашими голяками мир не берет. Так что самое лучшее не дожидать, когда их черти принесут, а после обеда заседлаю Чубарку да и махну в Заиграево. Переживу там у зятя, пока их выкурят отсюдова. Долго-то они все равно здесь не продержатся. А ты как?
— Останусь дома. Подумаю, может, Семена пошлю куда-нибудь, хоть бы и в Заиграево. А самому-то как можно, они тут без меня все вверх дном перевернут. Нет уж, будь что будет, останусь.