— Эх, Егор, Егор, потолковал бы я с тобой, да уж сворачивать надо мне к дому, вон в проулок-то. Одно скажу тебе напоследок: не говори гоп, пока не перескочишь. Ну, я поехал. Ты как, к вечеру-то на заимку думаешь прибыть?
— Обязательно.
— А ежели не отпустят?
— Ну, в случае чего прибегу к Шакалу, скажу тебе.
— Ладно.
В сотню Егор прибыл еще до начала утренней уборки. Коновязи четвертой и шестой сотен находились на площадке за станционными складами. Покрикивая на коней, в ожидании водопоя нетерпеливо грызущих деревянные — из жердей — коновязи, вдоль рядов их прохаживались дневальные. В четвертой сотне сегодня дневалил дружок Егора Молоков.
Расседлав коня, Егор поставил его на место и, вытирая потную спину вороного пучком соломы, спросил друга:
— Как тут дела-то?
— Дела идут, контора пишет, — сощурившись в усмешке, Молоков достал из кармана кисет, — махорки вот вчера давали, по две осьмушки на рыло, я за тебя получил, лежит у меня в шинели.
— Ну что ж, давай перекурим, раз такое дело. Теперь табаком-то бедствовать не будем, в сумах у меня папуша зеленухи фунта на три, Ермоха удружил.
Закурили.
— Так нету, говоришь, новостей-то у вас? — спросил Егор.
— Есть новые. Красной гвардии понавезли полно: из Омска, из Иркутска, моряки из Владивостока, а вчера целый батальон мадьяр прибыл.
— Видел я их сегодня.
— Полку нашему выступать приказано, не сегодня, так завтра, наверняка.
— Неужели?
— Точно. Мне это писарь наш Ганька Вишняков сказывал по секрету, так что не болтай об этом.
Егор нахмурился, почесал за ухом.
— Вот черт, я вить отпроситься хотел у Федота дня на три.
— Не отпустит. Да, чуть ведь не забыл, — ить вот она, память-то, чертовская, — тут без тебя сослуживец наш бывший, Степан Швалов, приходил в сотню.
— Виделся я с ним.
— Какой из него орел получился, а? Мы тут прямо-таки диву дались, даже и на казака почти что не похож стал! Комиссар, истованный комиссар! И тужурка на нем кожаная, и ливольверт в деревянной колодке, и при часах. А как зачал он рассказывать про революцию, так мы и рты поразевали, слушаем, а он чешет и чешет, откуда што и берется. Вот оно, брат, как тюрьма-то образовала человека.
После уборки Егор отправился к командиру сотни Погодаеву, все еще надеясь отпроситься у него поехать к Насте. Погодаева он нашел около штабного вагона.
— Дезертир явился! — напустился тот в ответ на приветствие Егора.
— Но-но, полегче на поворотах-то, побыл дома лишний день-два, так уж и дезертир.
— Ты вот что, это я тебе наперво прощаю, а в следующий раз такое дело трибуналом запахнет! Запомни это.