– Ваши превосходительства, могу ли я попросить…
– Я уже сказал: ты можешь идти.
– Нет, дело в том…
– Фабрициус, чего ты ждешь?
«Ну хорошо, – упрямо подумал Вацлав, – тогда я не стану просить, а просто возьму себе отпуск. Я не буду ждать, пока…»
– Что я должен знать? – спросил Фабрициус, внезапно оказавшийся перед Вацлавом. Взгляд его умолял, хотя голос звучал невозмутимо. – Э…
Оба имперских чиновника с любопытством смотрели на своих писарей. Вацлав обнаружил, что он все еще держит в руке бутылочку для пороха.
– Лови! – закричал он крестьянам и намеренно бросил бутылочку так неуклюже, что они не смогли поймать ее.
Мартиниц и Славата отступили, когда с полдесятка серо-бурых фигур погнались за единственным доказательством, подтверждавшим их жалобу. Бутылочка для пороха подкатилась к ногам Славаты. Он невольно наклонился, хотя еще недавно ему было противно к ней прикасаться.
– Я сказал, что Штернберг послал тебя с сообщением в городской суд, – поспешно прошептал Вацлав, пока их начальники отвлеклись. – Филипп, мне позарез нужно уйти на несколько дней в отпуск!
– Ты с ума сошел? Учитывая нынешнюю ситуацию, в которой оказалось королевство?!.
Снаружи раздались громкие голоса и топот тяжелых сапог. Кто-то заколотил в дверь.
– Проходной двор какой-то, – проворчал Мартиниц.
Неожиданно в помещение ворвались с десяток мужчин, все в одежде для верховой езды и в сапогах со шпорами. Через мгновение комната наполнилась людьми. Славата и Мартиниц стояли как вкопанные.
– Вот дерьмо… – прошептал Филипп и, пытаясь убраться подальше, наступил Вацлаву на ногу.
Вацлав тоже узнал мужчину, который влетел в зал сразу за предводителем незваных гостей: Альбрехт Смирицкий. У него было багровое лицо, а в руке, затянутой в перчатку, он держал рапиру.
– Хватайте их! – заорал Смирицкий и ткнул пальцем в Филиппа. – Вот они где, крысиное отродье!
– Господа, что все это значит? – воскликнул Мартиниц. – Я вас попрошу!
Крестьяне, побледневшие от страха, забились в угол.
– Прекрасное убежище для мошенников! – заявил мужчина, который вошел в дверь первым и стал у окна. – С перспективой!
Лицо Мартиница стало красным, как дорогой итальянский плащ.
– Я вас попрошу! – закричал он. – Как я должен это понимать? Господин граф, объяснитесь, пожалуйста!
Предводитель сделал пару быстрых шагов и оказался возле Мартиница. Он размахивал руками подобно человеку, желающему засвидетельствовать перед всем миром, насколько велика его ярость. У него была густая, коротко подстриженная борода, и, когда он заговорил, сильный акцент резанул слух Вацлава.