С трудом вытащив Александру наверх, он снова уложил ее на перила. Он тяжело дышал от напряжения. Когда он немного отдохнул, ему стало ясно, что девушка пришла в сознание и смотрит на него. Он стиснул зубы. Взгляд Александры был затуманенным, но прояснился, когда Генрих опять попытался освободить ее от наручников. Она пошевелилась и, почувствовав веревку вокруг своей шеи, повернула голову и посмотрела вниз, в пропасть. Увидев разбитое тело Филиппо, девушка в ужасе содрогнулась и вновь повернулась к Генриху. Ее взгляд вонзился ему в глаза. Она не произнесла ни слова. Он не отвел глаза. Его пальцы онемели.
– Проклятие!
Генрих стащил ее с перил и поставил на ноги. Он не знал, что побудило его так поступить; вероятно, фигура Филиппо, который, казалось, летел лишь одно мгновение с развевающимися волосами и сутаной, а в следующее от него уже не осталось ничего, кроме кучи грязной одежды, из которой торчали разбитые кости. Он сглотнул, дернул девушку за оковы и стал растирать ей кожу. Она никак не отреагировала, только прошептала:
– Отрекись.
– Закрой рот!
– Отрекись.
– Закрой рот, иначе я брошу тебя вслед за ним! – Его голос срывался. Он грубо схватил Александру за плечи и повернул так, чтобы она оказалась спиной к нему. Затем он прижал е к перилам и связал ей запястья. Его руки так сильно дрожали что он лишь с большим трудом справился с узлами. Проверив веревку вокруг шеи Александры, он затянул ее потуже. Когда Генрих снова развернул девушку, она не выдержала и заговорила:
– Это не ты. Это ее влияние. Ты ведь не кукла, ты человек способный принимать собственные решения.
– Слишком поздно принимать собственные решения, – возразил Генрих. – А даже если и так, я принял бы решение в ее пользу, а не в твою.
– Если бы ты принял это решение, то уже давно сбросил бы меня.
– Закрой рот!
Ее юбка была разорвана и наполовину висела вокруг бедер. Внезапно у него мелькнула мысль, что ему, возможно, никогда не доведется узнать, каково это – овладеть ею первым. Генрих заметил, что у него дрожат руки. Он хотел приказать девушке совсем сорвать с себя юбку, а затем раздвинуть ей ноги и проникнуть в нее рукой, которой только что убил священника, сбросив его в пропасть. Но рука не слушалась его.
– Отрекись.
– Стой здесь и полагайся на своего проклятого Бога! – закричал Генрих и побежал в главное здание.
Дверь в комнату Кассандры все еще была заперта. Он начал стучать в нее. Изнутри не доносилось ни звука.
– Откройте! – кричал Генрих. – Придите, по крайней мере, на мост к центральной башне. Там первый из моих подарков вам. Но у меня есть еще и другие! – Он чувствовал себя затравленным. Если она не отреагирует, то все напрасно. Она не реагировала.