Внезапно в окно кареты просунулось чье-то лицо. Александра отшатнулась. Мужчина стянул шляпу и вежливо поклонился. Она увидела длинные темные волосы, смеющиеся синие глаза и коротко остриженную бороду. Когда он снова выпрямился, глаза его расширились, а улыбка замерла на губах. «Э…» – сдавленно произнес он и покосился назад.
Слуга обнажил шпагу, но держал ее так, что оружия почти не было видно. Острие шпаги упиралось в ребра незнакомца.
– Простите, не мог бы почтенный господин сделать шаг назад? – прорычал слуга.
Взгляд мужчины в шляпе переместился на Александру.
– Не могли бы вы сказать ему, что я не виноват? – спросил он и напряженно улыбнулся.
– В чем не виноваты? – уточнила Александра.
– Ни в чем. По крайней мере, в большей части.
– Отойдите назад, господин! Незнакомец закатил глаза.
– Я считаю, что он вполне безобиден, – заявила Александра и обрадовалась, что фраза прозвучала дерзко и двусмысленно. Слуга неохотно убрал шпагу, и незнакомец облегченно выдохнул.
– Вот уж никогда бы не подумал, что сочту подобную характеристику своей персоны комплиментом, – заметил он.
Александра улыбнулась. Охранник неодобрительно покосился на нее, но она решила проигнорировать его немой упрек. Сквозь бой колокола теперь можно было расслышать слабый плач, будто где-то вдалеке плакал ребенок. Она нахмурилась.
– Не будете ли вы столь любезны и не подскажете ли мне, почему нам нельзя ехать дальше?
Незнакомец вздохнул. Ее поразило, какие невероятно синие у него глаза. Когда же он провел рукой по волосам, она заметила, что ногти у него очень ухожены, а на правом мизинце тускло поблескивает серебряное кольцо. Выдержав паузу мужчина пожал плечами и заявил:
– Ну, казнь эта не совсем обычная.
Жалобный плач стал громче, и по толпе покатился шепот напоминающий шелест листвы перед грозой.
– Видите ли, городской судья опасается, что добрые бюргеры города Брюна могут наброситься на заплечных дел мастера и освободить приговоренного. Как я слышал, городской палач и без того никак не решался взять на себя проведение казни. Пришлось посылать за палачом в самый Ольмюц.
– Вы так говорите, будто сами не местный.
Мужчина снова улыбнулся.
– А я и не местный. Меня здесь задержали, как и вас, – ответил он, – только на пару минут раньше.
Слуга поднял глаза. Александре показалось, что у этого стреляного воробья создалось иное впечатление, но она не стала над этим задумываться.
Рыдания раздавались уже довольно близко. В сердце Александры проник холод, и она, растерявшись, поняла, что плачет мужчина, вернее, рыдает во весь голос. Девушка прижала руку к горлу, но воротничок, который она хотела ослабить, уже лежал возле нее, на сиденье. Незнакомец по-прежнему не сводил с нее взгляда.