Городовой Ендрыкин изрядно нервничал. На вверенной ему территории творилось что-то странное. Около салона модного платья собралась изрядная толпа и так прекрасно одетых дам, все как одна – под кружевными зонтиками. Но вместо мирной прогулки или осмотра достопримечательностей, да хоть коней Клодта, барышни все громче выражали возмущение. Причина их гнева красовалась за стеклом. Грозная табличка «Закрыто по распоряжению полиции», вызвала множество замечаний, все более склонявшихся к откровенной брани. Городовой отчетливо разобрал: «безобразие», «возмутительно», «совсем озверели», «что за порядки», «какая наглость», «произвол», и «как посмели». Послышалось и вовсе угрожающее: «буду жаловаться градоначальнику». Следовало немедленно предпринять меры и приказать разойтись, но Ендрыкин не мог решиться. Стая разгневанных барышень казалась куда страшнее вора-душегуба.
Начинавшийся бунт пресек юный чиновник полиции, так вовремя оказавшийся поблизости. Смело пойдя на дам, он заявил, что салон будет открыт не позже завтрашнего утра, полиция приносит свои извинения, а пока – не задерживает. Поклонницы моды выразили недовольство, но потихоньку разбрелись.
Эту сцену Матильда наблюдала из своего окна на третьем этаже, слов не разобрала, но поняла: мукам ее конца не будет. Мальчишка-чиновник сумел обуздать клиенток. А такой подвиг даже ей не всегда по силам. Живанши помолилась как могла, и приготовилась «испить чашу страданий». Но все же не забыла оправить прическу и туалет. Мало ли что...
Гувернантка Катюша, наслышанная о подвигах внезапного гостя, проводила его в гостиную, скромно потупив глазки, пулей скрылась на кухне, где цапнула пирожки, и на цыпочках вернулась обратно. Страшно хотелось подсмотреть хоть одним глазком, как капризную и бранчливую хозяйку будет чихвостить симпатичный кавалер в помятом костюмчике. Вот уж отольются Матильдихе Катюшины слезки! Будет, что девчатам рассказать во дворе. Тот-то ждет потеха. В ожидании зрелища, барышня с аппетитом надкусила выпечку с яблоком и припала к замочной скважине.