— Вот и выкладывай, что случилось.
— Ой, Илюшенька... — захлопала я ресницами, подпустив в дрожащий голос слезу (зря в театральное не пошла).
— Илюшенька — это приятно, — хитро улыбнулся Ельчанинов. — А суть в чем?
— Да влипла я в такую история с этой проклятущей статьей, — тяжело вздохнув, махнула я рукой. (Какой талант пропадает!)
— Пока не объяснишь, почему со сковородкой и ножом гостей встречаешь, я ничем не могу тебе помочь.
Конечно, обещание помочь еще не есть помощь, но уже половина успеха.
Вполне натурально захлебываясь словами, я начала свой рассказ.
— Понимаешь, меня шантажируют. Какая-то скотина требует 50 тысяч баксов.
— Ничего не понял. Помедленнее, пожалуйста, — попросил Илья. При слове «шантажируют» его лицо из добродушно-участливого стало суровым и сосредоточенным.
Я помолчала.
— Что тут непонятного... Ты Щербинина знал? — Мне показалось, что Илья удивился. Ни слова не говоря, он кивнул. — Так получилось, что и я его знаю.
Рассказывала я, максимально придерживаясь правды, но умалчивая о некоторых деталях. Такой метод я неоднократно применяла к Константину Михайловичу, а опыт, что ни говори, — великое дело.
— Точно так же, как и тебе, я позвонила Щербинину. Мы встретились, но разговора на интересующую меня тему как-то не получилось...
Чайные глаза Ельчанинова потемнели, в них появилось некое выражение... Мне даже показалось, что Илья ревнует!
«Нет-нет-нет!», — отогнала я столь приятную мысль. В этом человеке мне так быстро не разобраться.
— Мы сходили в театр, — продолжала я свой почти правдивый рассказ, — потом он уехал по делам, а когда вернулся, позвонил мне... Хуже всего, что Щербинин именно меня ждал у бассейна. А я с Алинкой заболталась и опоздала.
-И...
— Я его нашла уже мертвым, — кивнула я головой. Слезы безудержным потоком хлынули из глаз. — Я опоздала-а-а-а-а!!!
— И очень хорошо, что опоздала, — зло отозвался Илья.
— П-п-почему?
— Потому! — передразнил он меня. — Вместо одного трупа было бы два!
— Ой, мамочки! — в ужасе заголосила я. Такой вариант ведь уже приходил в мою голову.
Илья привлек меня к себе и погладил по голове. (Ненавижу этот покровительственный жест, но стерпела.)
— Тихо-тихо, успокойся. Давай продолжим.
— Что-о-о продо-о-лжим...
— Кто тебя шантажирует, почему, чего хочет. Главное — чем шантажирует? — тихим голосом Илья перечислял вопросы, на которые мне предстояло ответить.
Ну что за денек! Сегодня подобным образом я сама выспрашивала Лешку Егорова.
Очень осторожно подбирая слова, я рассказала Илье все... ну, почти все...
О том, что я млела от одного присутствия Щербинина, я благоразумно умолчала. Однако Ельчанинов, судя по его суровому взгляду, сам догадался. Некоторые детали своего рассказа я немного переделала. Например, заявила, что подошла к бассейну не со стороны улицы Лермонтова, а со стороны детского сада. По протяженности оба маршрута совершенно одинаковы. Но если я шла от садика, то ни за что не могла видеть ту дорогу, по которой промчался темно-синий автомобиль. Для верности мне пришлось накинуть еще пяток минут и сказать, что к бассейну я подошла не в семь минут пятого, а в пятнадцать.