— Что пригорюнилась? — поинтересовался Илья, ставя на плиту чайник.
— Опять звонили, — глядя в пространство, тоскливо сообщила я.
— Полчаса назад, речь шла о каком-то седом... — протянул Илья Владимирович.
— Седой — это не так актуально. Кто-то другой позвонил минут десять назад...
— Чего хотели?
— Моей крови, моих нервов, моей жизни! — невесело хихикнула я.
— Так и сказал? — не поверил мне Ельчанинов.
— Нет, конечно! Хочет мой пай в магазине...
— Какой пай, в каком магазине, — засыпал меня вопросами Илья. — Ты мне об этом ничего не рассказывала.
«Я тебе, милок, и так слишком много рассказала», — подумала я и принялась объяснять.
— У меня есть друг. У него есть магазин. Он nepeоформил на меня часть магазина, — коротко сообщила я.
— Подробности! — потребовал мой гость.
— Нет никаких подробностей.
— Ксюша, у меня тоже есть друзья. Но они вот так, с бухты-барахты, почему-то ничего на меня не оформляют, — зло сказал он.
— Восемь лет уговоров «с бухты-барахты» не назовешь, — резонно огрызнулась я.
— Не злись, тебе не идет. Лучше объясни доходчиво.
— Хорошо. — Иной раз я бываю до отвращения послушной. — Восемь лет назад мой друг попросил меня помочь в организации доходного бизнеса. Конкретно, салона для шитья.
Илья удивленно вскинул брови. Для человека, ворочающего деньжищами, выручка от такого салона не может называться «доходным бизнесом».
— Я помогла. Он расплатился со мной вот этой вот квартирой. Но так как мой друг одинок, и я самый близкий
ему человек, он захотел обеспечить мое будущее. Поэтому и предложил мне пай.
— Он твой... любовник? — неожиданно прямо спросил Ельчанинов.
— Нет, — удивилась я. — С чего ты взял?
— Не верю, — мотнул головой Илья.
— Да ради бога! — взъерепенилась я. — Верю, не верю... Да кто ты вообще такой, чтобы задавать мне такие вопросы?
— Всему должны быть причины, — упрямо долдонил Илья.
— Он вообще — голубой! Живет с парнем! Я его друг!
Отвращения и брезгливости, которые появляются на лицах обычных мужчин при упоминании о геях, я у Ельчанинова не заметила.
— Хорошо. Допустим, с его личной жизнью мы разобрались. А когда он оформил бумаги?
— Понятия не имею. На этой неделе, наверное. Там еще не все закончено и нужно сходить к нотариусу, чтобы заверить.
— Что произошло в последнее время такого, что он вдруг стал оформлять бумаги? Странно как-то, восемь лет уговаривал...
— Илья, я правда ничего не знаю. Оформлялись они без моего ведома... и я не могу припомнить никакого глобального события, которое бы его на это подтолкнуло... Возможно, ему просто все надоело...
— Ну, хорошо, — прищурился Ельчанинов. — Кто об этом знает? Кому ты рассказывала?