Пространство в буквальном смысле кипело, оно извергалось, будто внезапно проснувшийся вулкан, некоторые попадания отрывали огромные надстройки, взламывали бронеплиты, разряды плазмы и потоки когерентного излучения выжигали кубометры брони, но что потрясло Андрея даже больше, чем картины тотальных разрушений, — это тишина в эфире. Никто не отдавал команд, не звал на помощь, титаны, под руководством кибернетических систем и модулей «Одиночка», бились и погибали молча, но еще страшнее становилось от вида изувеченных кораблей, которые продолжали сражаться… Ни один человек в таких условиях не смог бы сохранить необходимую степень здравомыслия и презрения к смерти, чтобы, выдержав произведенные в упор залпы, продолжать выполнение поставленной задачи, но корабли с огромными пробоинами в бортах, окруженные обломками брони и уничтоженных надстроек, снова и снова разворачивались, маневрируя уцелевшими двигательными секциями, чтобы опять ринуться навстречу друг другу или занять позицию для беглого огня, благо целей вокруг хватало в избытке.
Битва машин разгоралась с небывалой, холодной яростью…
Прошло всего три минуты…
Андрей принимал доклады, что-то машинально отвечал, отдавал приказы, а взгляд, как и рассудок, не мог оторваться от данных, транслируемых на голографические мониторы.
«Одиссей», включив маршевую тягу, прорывался сквозь поле мелких обломков, оставшихся после первого ракетного залпа, уничтожившего сотни фантом-генераторов, имитировавших ложную атаку Флота Колоний.
Пусть кружившие в космосе фрагменты металла и невелики по размеру, но они препятствовали немедленному включению гиперпривода — часть из них неизбежно была бы захвачена полем высокой частоты, сопровождая фрегат во время прыжка и создавая реальную угрозу при всплытии.
— Еще две минуты, командир. Мы уже преодолели центр облака, плотность частиц уменьшается.
— Включаем гипердрайв. Старт командных последовательностей. Ольга, у тебя две минуты на все операции.
— Успею.
— Командир, мы в боевом режиме, — напомнил Хорошев. — Мне не хватит времени свернуть установки главного калибра.
— Мы же не в атмосферу намереваемся входить, — ответил Андрей. — Боевые системы свернем в аномалии. Илья, такой вариант допустим?
— Нормально, — пришел ответ Захарова. — Гиперсфера одинаково воздействует на все составные корабля. Для аномалии мы — единый материальный объект.
Андрей перевел взгляд на хронометр.
Сто секунд. Программные последовательности включения гипердрайва уже запущены.
Девяносто секунд…
Полторы минуты до новой жизни?
Кем нам уготовано стать? Крохотным осколком фактически истребившей себя цивилизации?