«Небулонг» все-таки чиркнул своим плоским днищем о край воронки, высоко подпрыгнул, словно ему передалась паника пилота. Джон стиснул в этот момент гашетки основной тяги, а корабль, в свою очередь, выплеснул из-под днища несколько ослепительных реактивных струй, оттолкнувших его вверх от опасного среза поверхности, оставив на многострадальной броне древнего сооружения две раскаленных, вишневых полосы… Несколько раз конвульсивно дернувшись, старый транспорт все-таки выровнялся, сбив при этом пару пограничных с краем воронки надстроек, и, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, медленно поплыл в сотне метров над покореженной поверхностью станции…
* * *
Руки Джона осторожно отпустили взмокшие рукоятки управления. Ближайшие несколько минут кораблю уже больше ничего не угрожало, отключив двигатели, он плыл параллельно изломанной поверхности древней конструкции, освещая царящий внизу хаос мощным светом бортовых прожекторов.
Только теперь, бессильно откинувшись в кресле, Джон наконец осознал, какой смертельной опасности ему только что удалось избежать.
Все люди по натуре своей — неблагодарные эгоисты. В критические мгновения мы вспоминаем судьбу, бога, даем клятвенные обещания беспорочной жизни, готовы молиться кому угодно и обещать взамен собственную душу — но проходит минута критической опасности, и большинство из нас тут же забывает об обещаниях, данных призванным в свидетели высшим силам.
Джон Шеборт никогда не считал, что он — какой-то особый случай. Исключением из правил быть достаточно трудно, а он уже давно растерял все свои душевные силы в бессмысленной борьбе с зеленым змием…
Вот и сейчас, ощутив, как трясутся руки, почувствовав вновь свое одеревеневшее тело, он машинально потянулся к оброненной на пол пластиковой бутылке.
В этот момент ему было так плохо, что он не думал ни о каких клятвопреступлениях. Джон знал: если он сейчас же не выпьет, то его душа точно отойдет к праотцам…
А, судя по счастливому развитию событий, на тот свет ему пока что рановато…
«Еще поживем…» — подумал он, дрожащими пальцами свинтив непослушную крышку и поднося ко рту прыгающее горлышко бутылки, из которой исходил вожделенный, выворачивающий внутренности аромат Дешевого спирта…
Он успел сделать только один-единственный глоток — кара за клятвопреступление настигла его столь ошеломляюще быстро, что Джон едва не захлебнулся, резко отшвырнув в сторону открытую бутылку…
— Мама милая… — похолодевшими губами прошептал он, глядя на обзорный экран.
Это была белая горячка. Он наконец допился до чертиков, или его просто свело с ума злополучное аварийное сближение со станцией…