Но Михаил был весьма далек от того, чтобы впасть в отчаяние. Всё, что от него требовалось, – продержаться нужное время. До прихода помощи из Константинополя. А помощь придет непременно. Херсон василевсу нужен!
Однако русы тоже проявляли упорство. Отчаявшись разбить ворота, они перешли к более долговременному проекту – созданию земляного вала. Согнали к крепости почти тысячу местных жителей и заставили таскать землю. Работали невольники под прикрытием щитов и стрелков-хузар. Каждый день гибло несколько десятков работников, но толку от этого было немного, потому что русы тут же пригоняли новых. Земляной вал рос, поднимаясь и подбираясь к стене… Пока Михаилу не пришла в голову замечательная идея.
Дело в том, что русы строили свой вал исключительно при свете дня, а ночью и землекопы, и их стража, все до единого, уходили в лагерь.
Вот и решил стратиг: почему бы его людям не использовать темное время суток в своих целях.
И в одну славную безлунную ночь даже не калитка – ворота крепости открылись и выпустили большой отряд воинов, сопровождавший изрядное количество рабочих, подобно муравьям набросившихся на земляной вал. До самого рассвета, под прикрытием внимательных дозорных, херсониты растаскивали принесенную русами землю: частью – на укрепление собственных стен, частью – прямо в город. Брали аккуратно, с разных мест. Так чтобы уменьшение осадного вала было не слишком заметно.
И похоже, последнее херсонитам удалось. Взошло солнце, и русы, как ни в чем не бывало, вновь принялись за свою работу…
…А ночью херсониты снова взялись за свою. И на следующий день…
Не будь стратиг Михаил столь низкого мнения об осадных знаниях и способностях русов, он наверняка подумал бы о причинах подобного простодушия. Но – не подумал.
Игра в «больше-меньше» продолжалась до тех пор, пока начальником ночной стражи при херсонитах-землекопах не был назначен Гёдбьёрн. Собственно, она продолжалась и после этого события. Но шансы осаждающих на успех несколько увеличились.
– Крепость он никогда не сдаст, – сказал Гёдбьёрн. – Он хоть и благородный ромей, но храбр. И в преданности господину своему тверд. Если бы не Михаил, старшина городская уже давно бы с вами замирилась. Это же торговцы. Они не о чести, а о барышах думают. А от вас, да и от осады этой им – чистое разорение. Но решают не они, а стратиг. И его воины. А мы ему верны, потому что платит он честно и щедро.
– Не думаю я, что он щедрее Владимира-конунга, – намекнул Сигурд. – Подумай об этом, родич.
– Уже подумал. – Гёдбьёрн погладил заплетенную в косицы рыжую бороду. В бороде этой гнездились вши, коих многие из северян полагали приносящими богатство, а потому выводить не спешили. – Видишь, я здесь, пред тобой. А узнай об этом стратиг – не избежать мне смерти. Но не думай, родич, будто я стою здесь лишь из-за щедрости твоего конунга.