Владимир глядел на него очень внимательно.
«Прикидывает, как вписать Олава с хирдом в будущий поход», – легко догадался Сергей.
Но тут князь тоже засмеялся… И понеслась.
Заманить Олава в будущую ромейскую кампанию не удалось. У сына конунга Трюггви оказались другие дела. Личные и неотложные. Но начал он – издалека.
– Знаешь ли ты, конунг, что я теперь – христианин? – спросил он.
Вот это новость! Стольники Владимира, в подавляющем большинстве – язычники, изумленно переглядывались. Вот уж от кого они никак не ожидали, что примет ромейскую веру. То, что они знали о христианстве, ну просто никак не сочеталось с кровожадной профессией «викинг».
– И что же подвигло тебя, сын конунга Трюггви, на такой шаг? – спросил Владимир. – Мне было бы очень любопытно это узнать.
– Тогда я, конунг, расскажу тебе свою историю, – сказал Олав. – А уж ты сам думай, сгодится ли она тебе. Скажи, слыхал ли ты о том, что Гейра, дочь Бурицлава, вендского конунга, – была моей женой?
– Говорили мне, – кивнул Владимир. – Было время, я думал: уж не сойдемся ли мы с тобой в битве? Но знающие люди сказали: ты не поднимешь против меня меч. И я поверил.
– Верь мне и в будущем, – сказал конунг Олав, глядя прямо в глаза великому князю. – Я в долгу перед тобой, и так будет всегда. Но позволь мне продолжить.
И он продолжил. С обычным для нурманов хвастовством.
– Многое я свершил, пока жил у вендов. Ходил вместе с Бурицлавом-конунгом[21] и Отта-кейсаром[22] на Датский Вал[23] воевать с Хаконом-ярлом, захватившим земли моего отца-конунга. Но Хакон, удачливый в битвах, сумел удержать Вал. Тогда Отта-кейсар посадил свое войско на корабли и переплыл через фьорд в Йотланд. Харальд, конунг данов, поспешил ему навстречу. Была славная битва – и Харальд-конунг бежал.
Но, – продолжал Олав, – к печали моей, Хакона-ярла не было с ним. Сбежал от нас на остров Марсей. Отта-кейсар начал переговоры с конунгом данов, убеждая того принять свою веру и обещая за то стать ему добрым другом. Харальд-конунг сначала противился, но когда святой епископ Поппо взял в руки раскаленное железо и пронес его, а потом показал руки конунгу данов, и тот увидел, что ладонь епископа не обожжена.
Тут Олав умолк, потому что в зале поднялся ропот.
– Ты видел это сам или слышал от других? – спросил весьма заинтересованный Владимир.
– Нет, – ответил Трюггвисон. – Я не видел рук епископа. И вопросы веры тогда меня мало интересовали. Я хотел лишь одного: смерти своего врага Хакона-ярла.
Владимир кивнул.
– Рассказывай, конунг, – разрешил он.
Гул в зале тут же умолк. Тишина нарушалась лишь журчанием напитков, подливаемых в чаши, да собачьей грызней на посыпанном соломой полу.