Вездеход во время атаки, к счастью, не попался на дороге ни одному из шагающих танков. Точнее, его вездеход не попался – попался чей-то ядовито-красный «Лис». А его компактная «Таврия» так и дремала на обычном месте – у самого дерева, невесть как сохранившегося посреди обширной дасфальтовой стоянки. Танки пошалили тут на славу: раздавленных машин пруд пруди. Но «Таврия» – цела.
Спустя минуту она послушно встала на подушку, развернулась, перемахнула через низенькую ограду стоянки и рванула вдоль по улице. Компания, пьянствующая у дома Суваева, была не одинока: половина Новосаратова сейчас занималась примерно тем же, и оставалось только удивляться почему горе-защитники не палят в небо из бластов во славу первой победы. Следом за Суваевской «Таврией» как приклеенный тянул скоростной двухприводный «Киев»; присмотревшись к маленькому, но четкому изображению на экране заднего вида можно было заметить даже сосредоточенное лицо сухопарого соседа. Того, который плохо стрелял.
«Куда ему в ополчение…» – подумал Суваев рассеянно. Слово, отдающее стариной и дедушкиными сказками о покорении Фалагост, как-то незаметно стало привычным и обыденным.
Ополчение.
Сутки – неполные сутки, и вся жизнь пошла кувырком. Стоило чужим появиться у Волги, как тысячи судеб оказались перечеркнутыми.
Суваев не верил, что жителей Волги ждет в будущем хоть что-нибудь хорошее. А на всей планете о чужих больше всего знал именно он. Но Суваев не собирался сдаваться без боя. И никто на Волге не собирался. Ну, может быть за редким исключением.
«Таврия» медленно выползала из-под зависшего над городом крейсера азанни, чтоб вползти в тень его близнеца, который накрывал космодром. Суваев глядел на огромный корабль со смешанным чувством досады и злости.
Поля действительно больше не было. Наверное, чужие поняли, что разбегаться никто не станет и решили попытаться выкурить людей из лабиринта строений на открытые места. Суваев на их месте поступил бы именно так.
Короткий отрезок дасфальтовой трассы, проложенной еще лет сто назад и поддерживаемой до сих пор ради обладателей колесных машин, промелькнул под днищем «Таврии», и привел к площади перед факторией и зданием космодрома; здание это походило на огромную морскую раковину. Пассажирское здание – служебные постройки космодрома находились в некотором отдалении, километрах в двух отсюда. Суваев свернул, оставляя «Меркурий», факторию и раковину слева. Трава у дороги до сих пор казалась разлохмаченной – напоминание о недавних маневрах инопланетных гигантов в небе Волги и о последовавших вслед за маневрами локальных бурях.