— Майор Василяка запретил мне летать и приказал явиться к вам.
Я понял, что разговор с врачом не прошел бесследно, и от души рассмеялся:
— Значит, Василяка тебя, прогнал с аэродрома? Молодец!
— Шутки шутками, а все же перед остальными как-то неудобно, ведь я не раненый. Им тоже нужен отдых. Чем я лучше их? — И Миша с облегчением добавил: — А все же денька два надо…
Сачков чуть задумался, потом с горячей обидой и сожалением, кусая пересохшие губы, сообщил:
— Понимаешь, меня сегодня на вираже чуть было не снял «мессершмитт»…
И снова переживая воздушный бой, со всеми подробностями рассказал, как шестерка «яков» дралась с двадцатью истребителями.
— Надо же! — сокрушался Сачков. — Как только покруче начну вращать самолет, темнеет в глазах. А фриц у меня сидит в хвосте, и, чувствую, не могу вырваться. Подумать только: «як» хуже виражит, чем «месс». Разозлился! Ну, думаю, была не была — рванул! Чувствую, с самолетом творится что-то неладное. В глазах земля мелькает. Тут-то я и опомнился — машина сорвалась в штопор… Как хватило высоты на вывод — не знаю!.. Ясное дело. — выдохся…
Никто в полку, пожалуй, с более тяжелыми мучениями не врастал в боевую жизнь, как Сачков. Горячий, увлекающийся, он рвался в бой и, конечно, много допускал ошибок. Не клеилось с ориентировкой. Несколько раз блудил и садился вдали от аэродрома, за что командир дивизии Герасимов и прозвал его «блудным сыном». Дважды подбивали фашисты, и оба раза благополучно сажал машину на своей территории. Впечатлительный по натуре, он остро переживал свои промахи. И когда почувствовал, что дела пошли лучше, словно желая скорее закалить в огне боевые мускулы, стал летать много, приговаривая:
— Надо спешить, ведь я позже других начал воевать.
Конечно, все это не могло не отразиться на здоровье. Он быстрее других переутомился и теперь, скрепя сердце, сам в этом признался.
— А сейчас, Васильич, спать, спать!
Сон был заветной мечтой, и он камнем упал на кровать.
— Здесь рядом речка, пойдем искупаемся, — предложил я. — Смоешь аэродромную пыль.
— Ну-у! — обрадовался Сачков. Впалые глаза мгновенно загорелись юношеским нетерпением. Он взмахнул руками, точно хотел улететь. — Пойдем скорей!
Неугомонный Миша не мог спокойно лежать, его неуемная энергия била ключом.
На другой день пошли бродить по полям, на которых оставила следы война. Неподалеку, в широкой долине, испятнанной воронками от бомб и изрытой гусеницами танков, открылось целое кладбище немецкой техники. Больше всего было тут сожженных танков и автомашин. Судя по всему, отсюда противник готовил танковую контратаку. Наши своевременно обнаружили скопление врага и нанесли мощный авиационный удар.