Над Курской дугой (Ворожейкин) - страница 96

Дежурство под тенью деревьев не утомляет, а установившееся на фронте затишье не взвинчивает нервы ожиданием вылета в бой. К тому же всем ясно, что теперь наступление начнут наши войска. А как поднимается настроение, когда чувствуешь, что инициатива на нашей стороне!..

Сегодня особенно спокойно. В воздухе не было ни одной машины. Зато много занимались теорией. Капитан Рогачев прочитал лекцию о воздушной стрельбе, штурман полка Николай Игнатьев рассказал об особенностях района боевых действий, и даже выкроили время потренироваться в стрельбе из пистолетов. После стрельб состоялось партийное собрание.

Вечерело. Дневной жар спал. Все в природе как будто вымерло. Летчики эскадрильи собрались у моего самолета и, ожидая отъезда в деревню, убивали время кто как мог. Лейтенант Иван Моря и младший лейтенант Емельян Чернышев, сидя на земле, занялись детской игрой в ножики; мы с механиком самолета Дмитрием Мушкнным пришивали к своим гимнастеркам чистые подворотнички, остальные лежали на свежем, душистом сене и слушали острослова Сергея Лазарева, соблюдая охотничье правило — не мешай врать, раз сам не рассказываешь.

— …Иду я с молодой учительницей к ней на квартиру. Попадается нам двое ребятишек. У обоих во рту по папироске. Она им замечание: «Покуриваете?» А они ей в ответ: «Погуливаете?»

— Вот ты все сочиняешь небылицы, не спишь из-за этого, — заметил Иван Моря. — Тратишь свою силу по пустякам, потому и худеешь.

— Брось, Моря, хвост поднимать! — огрызнулся Лазарев. — Где тебе видеть, что я не сплю ночью. Ты, как примешь горизонтальное положение, так и захрапишь, аж весь аэродром содрогается.

Добродушный Моря не обиделся, но его буйной, подвижной натуре, видно, просто надоело сидеть, и он, приняв оскорбленный вид, вскочил:

— Я тебе покажу!.. — и одним взмахом поднял вверх долговязого Лазарева. — Кайся, блудный сын, а то грохну об землю — рассыплешься по косточкам.

— Ты что, с ума спятил? — уцепившись за силача, не на шутку испугавшись, завопил Лазарев.

Моря бережно поставил его на землю и предложил:

— А теперь давай взаправду поборемся, ты ведь длинней меня.

— Тебе не со мной нужно свою силу мерять, а с медведем, да и то с матерым, лесным.

— Слабак! — отмахнулся Моря и задорно обратился ко всем: — Ну, кто хочет размяться, поднимайся! Любого повалю.

Удивительно удачно шла фамилия Моря к богатырю. Даже близкие друзья, девушки и то никогда не называли его по имени. Он для всех был Моря. По силе и размерам могуч, с виду красив и статен и при всем том душа человек. Неукротимая сила его постоянно рвалась наружу. Моря любил бороться, играючи гнул деревья, легко жонглировал подвернувшимися тяжестями. «Бушует Моря», — говорили товарищи, следя за его физическими упражнениями. Спокойным Ивана можно застать только во сне. Спал он, как в сказках, богатырским непробудным сном. Утром разбудить было нелегко. А летал и воевал, не зная устали. Когда работал инструктором, то, как говорили очевидцы, делал до пятидесяти полетов в день — и хоть бы что.