– Я не видел… – упрямо ответил он. – Но если не они, то кто убил всех?! – внезапно вскинув голову, выкрикнул он. – КТО?!!
– Страх. – Ответ Лады прозвучал, как некий осмысленный, страшный вердикт.
Семен почувствовал, что к нему возвращается ледяной озноб, когда он переводил Марку ее лаконичный ответ.
– Скажи ей, если она такая крутая, пусть пойдет и посмотрит сама! – уже не владея эмоциями, выкрикнул Хогинс. – Пусть посмотрит в глаза СВОЕМУ СТРАХУ!
И тут же, не дождавшись перевода, он вдруг затравленно обмяк, умоляюще посмотрев на Семена:
– Нет… Ради бога, не уходите!.. Не бросайте меня тут!.. Я больше не вынесу!..
* * *
Сколько раз за такую недолгую жизнь судьба загоняла ее в тупик? Лада не могла и не хотела отвечать на данный вопрос – помнить, считать и копить собственные потери не входило в ее привычку, да и тех накапливалось так много, что ни одна здоровая память не стала бы хранить в себе отстой таких воспоминаний.
Воспоминаний, из которых на протяжении многих лет складывалось ее понимание жизни…
Мрак, освещенный лишь двумя вспышками света. Источником одной был Антон… Второй – Семен и его семья.
Слишком мало, чтобы любить людей? Слишком ничтожно, чтобы добровольно подвергаться риску, страдать, а быть может, умереть?
А кем была она сама для Антона Петровича Колвина? Для Семена, который выбрал место рядом с ней, в кабине внедорожника, поменяв его на призрачную, но НАДЕЖДУ – спастись, покинув Ганимед на стартовавшем челноке?
Она обернулась, посмотрев на него влажными от непрошеных слез глазами.
Где проходила черта, за которой остался затравленный жизнью зверек и началась та Лада, что смотрела сейчас помутившимся взором на человека, которого знала, в общей сложности, всего несколько дней, но который уже стал ей так дорог, как никто из живущих?
Возможно, этот Рубикон был пройден в руинах старого блокпоста в Таджикистане? Или в тот момент, когда она выскользнула из дверей его дома, так и не произведя рокового выстрела?
Лада не знала, и, собственно, сейчас для нее не были важны рубежи и даты, – важным оставалось другое: она научилась МЫСЛИТЬ, оценивать свои и чужие поступки, а не просто плыть, отдаваясь слепому течению обстоятельств. В этом была ее сила и ее слабость, но так или иначе, она хотела пройти свой путь до конца, и это был сознательный выбор.
Разумом она не верила в то, что случившееся тут – непоправимо. Слишком много вопиющих ошибок, страхов, предрассудков выдавливал из людей этот текучий ядовитый туман. Слишком сильно оголял суть некоторых МАШИНАЛЬНЫХ реакций человека на возникающие обстоятельства.