Генерал и полковник, почти одновременно перегнувшись через подоконник, посмотрели вниз. Да уж, кто бы сомневался! Явно пытавшийся честно выполнить приказ часовой, держась за голову, сидит теперь, покачиваясь, на тротуаре, его «Кедр» валяется в нескольких шагах от него, а магазин к пистолет-пулемету поблескивает возле мусорной урны. Видно, промахнулся бравый наемник или просто немного не добросил.
Сам же Тюкалов, перебирая костылями, удаляется в сторону Парка имени Горького, оглашая окрестности шедеврами русской матерной словесности:
— Да чтоб я, мля… Да хоть еще раз с этой млядской конторой… Да на х… вертел я их всех б… по часовой стрелке!!! — доносит легкий ветерок до окон четвертого этажа его могучий рык, от которого внизу шарахаются не только пешеходы, но и лошади извозчиков. — Погоны они мне дали! Звездочек, сука, навешали!!! Да засуньте вы эти погоны себе в ж…! Плашмя, сука!!!
Тихий кладет руку на плечо Кулагина.
— Игорь Сергеевич, мне кажется, что вам стоит прямо сейчас отменить свой приказ, а то мы рискуем заполучить перестрелку в самом центре города. Михаил Тюкалов, все же, герой боев на Терском Фронте, кавалер ордена Святого Георгия всех трех степеней, да и о его заслугах в защите Северных Границ и при разгроме банды Черного Полковника в газетах много писали… Не поймут люди… Ну, а то, что старший лейтенант немного, кхм… — Александр Сергеевич мельком бросает взгляд сначала за окно, а потом, на понурого Исмагилова, — … немного погорячился и нарушил субординацию… Ну, так нервный срыв у человека. Столько испытаний ему на долю выпало, стольких боевых товарищей потерял. Тут и самый крепкий если не сломаться, то на миг прогнуться может.
— Все в порядке будет, — чуть гнусавя, поддержал старого разведчика Исмагилов. — Он такой, вспылит, наорет, кулаками помашет, но потом все равно признает, что иначе было просто нельзя. К тому же, он на самом деле там, под Самарой, половину своих людей потерял, да и у парней из ЦСН потери серьезные были. Они ж почти три с половиной часа банду Полковника держали, пока им в помощь две роты десантников не высадили. Так что, напишет он вам отчет, товарищ генерал-майор. Да и вам, товарищ полковник, расскажет все, что интересно будет, особенно когда узнает, зачем все это нужно. Просто дайте ему немного времени.
Полковник Проскурин был не в духе. Подчиненные по отлично знакомым им признакам видели это издалека и старались ему на глаза не попадаться. Обычно это помогало, но не сейчас. Потому как кроме офицеров штаба полка и бойцов роты охраны под ногами сегодня постоянно мельтешили какие-то непонятные типы сугубо «ботанической» наружности, на которых армейская «трехцветка» была так же уместна, как розовый бантик на амуниции бойца спецназа. Да и носили они ее с изяществом внезапно оседланной коровы. Но самое главное, что даже рявкнуть на этих «вченых» обормотов нельзя. Всю эту шайку-лейку вместе с целым грузовиком какой-то явно секретной и очень хрупкой аппаратуры доставили сюда вчера поздним вечером аж из штаба фронта со строжайшим приказом «оказывать любое содействие» и под охраной двух рот «спецуры». И не какой-нибудь местечковой, армейской. Охраной занимались матерые волкодавы из Краснодарского ЦСН. «Очкарики», вместо того, чтобы расползтись по койкам и упасть дрыхнуть, оккупировали штабную палатку, выгнав оттуда всех, включая самого Проскурина и начали свои шаманские камлания над распакованными ящиками. Святый боже, да что ж это творится-то на белом свете?! Тут наступление на носу, каждый солдат на счету, а стаю каких-то очкастых бандерлогов целых две с половиной сотни отборных спецназовцев сторожат. А его, боевого офицера, командира одного из лучших полков на всем фронте, выгнали из собственного штаба, рассказывая сказки про секретность.