— Ты правда разрушил чары Долины Забвения?
— Правда. Только это чары Цветочной колдуньи.
Джошуа кивнул.
— Конечно, конечно. Молва насчет ее красоты…
— И это правда.
— Тогда я хотел бы на нее взглянуть.
Я не ожидал от Джошуа другого, но не сейчас. Не торопясь, поправив растрепанные волосы, я обернулся. Джошуа подпирал крепостную стену. На его лице блуждала мечтательная улыбка. В эту минуту он был похож на блаженного идиота. Или это во мне взыграла ревность?
— За чем же дело встало? — Мой голос, как я ни старался, прозвучал излишне резко.
По всем меркам Джошуа давал мне сто очков вперед. Рослый, широкоплечий, даже оставаясь верным пятнистой форме, он, тем не менее, выглядел элегантным. Такой должен был понравиться Забудь-Забудь.
— Да ты, никак, ревнуешь, Велес?
— Вот еще!
Он подошел вплотную и встряхнул меня за плечи. Небрежно! Покровительственно!
— Брось! В любви, как в драке — все средства хороши.
— Я тебе не соперник. Можешь отправляться хоть сейчас.
Джошуа отступил, оглушительно хохоча. С лукавой улыбкой погрозил мне пальцем.
— Тебе не говорили разве, что врать не хорошо. Шучу, шучу, — замахав руками, оборвал он готовые сорваться с моих губ возражения. — Сначала разберись с Лучезарными.
Я устало вздохнул.
— Я не хочу разбираться ни с кем. Ты так и не понял. Я хочу уйти! Совсем.
Оставив Джошуа в недоумении, я покинул смотровую площадку. Он меня нагнал на лестнице, молча пошел следом. Слышалось лишь мерное дыхание и скрип ступенек.
На улице появились первые прохожие. Позевывавшие лавочники раскладывали на лотках свежую зелень. Пара мужиков, переругиваясь, пытались насадить на ось слетевшее колесо. Телега покосилась и из корзины посыпалась еще живая трепещущая рыба. Утренний улов. Невесть откуда взявшийся малец схватил рыбешку и кинулся наутек. Один из рыбаков кинулся следом, но я встал у него на пути.
— Погоди.
Он затормозил, насупился и сжал кулаки. Джошуа потянулся за мечом, но затем передумал и вынул из кармана монету.
— Держи.
Еще одной такой же хватило бы оплатить всю корзину.
Мужичок недоверчиво попробовал серебро на зуб.
— Так это… Убыток…, — затянул он, в надежде «подоить» нас еще. — Опять же воровство…
— А ты — шельма!
У меня денег не было. Просить у Джошуа не поворачивался язык. Рыбак начинал действовать мне на нервы. Появилось желание врезать ему по носу. Змиулан охотно откликнулся. Меж тем мужичок, взглянув на меня, поспешно ретировался.
— Остынь! Ну, у тебя, брат, и лицо. Я думал ты его убьешь.
Я перевел взгляд на Джошуа.
«Нужно уходить! И как можно скорей. Не то наломаю дров — вовсе не разберешь».