— Ты кого-нибудь подозреваешь?
— Возможно.
— Очень уклончивый ответ. Уж не меня ли?
— В яблочко!
— А что? — Джошуа Голдблюм, бывший наемник и убийца — совесть Пятнистого Кошмара. Ну как — звучит?
От возбуждения я сел. Штаны и рубаха, перемазанные зеленью, на миг отвлекли меня от спора. Как говорил дед Серега — свинья грязи всегда найдет.
— Переходим ко второму пункту.
— Сколько в последних боях погибло претов?
— Не считал. Спросил бы Конрада.
Я прикрыл глаза, помассировал виски. Тянул время.
— Я спросил. Больше, чем людей. Не говоря уж про монстров. Причем, чем дальше, тем больше.
Джошуа сорвал новую травинку, а изжеванную выплюнул.
— Не пойму. Объясни.
— По-моему, преты вновь стали перерождаться в бхуту. Вспомни, по началу этот процесс прекратился.
— Видимо, так им на роду написано.
— Не у них на роду, тупица. У обладателя Перстня Мрака. Ослепленный жаждой мести, я затеял бессмысленную войну. И тем самым нарушил некое равновесие. Злоба помутила мой разум.
— С кем не бывает.
— Я уподобился Карлосу.
Презрительно сплюнув, Джошуа поднялся. Потянулся, так затрещала рубаха, и изрек.
— Скорей похож на подростка, лишившегося девственности. Слезы, слюни, истерика.
— Да пошел ты…
Джошуа схватил меня за грудки и силой встряхнул.
— Очнись! Дефлорация — неизбежный, может иногда и болезненный, процесс.
И хотя Джошуа орал на меня так, что слышно было за версту, я обратил внимание на его глаза. Чистые, ясные, спокойные. Встряска предназначалась для меня, сам он не испытывал никаких чувств. Словно плохой актер, зазубривший текст. Я легонько пихнул его в грудь.
— Антракт. Я забыл свою роль.
Джошуа попытался привести в порядок мою измятую рубаху. Змеиная улыбочка сменила негодующее выражение лица с необычайной легкостью.
— Так-то лучше.
Взгляд оттаял. Приобрел озорной блеск. Видеть не могу в такие минуты его самодовольную харю. Захотелось сказать какую-нибудь пакость, но на ум ничего не шло. Пришлось спасаться «бегством». Джошуа легко нагнал меня.
— Вот тебе наглядный пример.
— Ты о чем?
Я предчувствовал очередную каверзу.
— Едва начинает припекать пятки, как ты обращаешься в бегство.
От такой наглости я споткнулся и чуть не упал. Крепкой рукой Джошуа вовремя схватил меня за шиворот и удержал в горизонтальном положении. Я болтался в воздухе, как беспомощный котенок.
— Отпусти.
— Ну и обидчив же ты, брат. Смотри не лопни от злости.
— Какие мы правильные, какие добрые. Каждый так и норовит ткнуть мордой в дерьмо.
Желчь кипела в каждом моем слове. А Джошуа — хоть бы хны. Идет себе, улыбается. Еще дважды за день вдали появлялись всадники, но все обошлось. Жара изматывала. Разговор не клеился. Джошуа пытался развлечь меня байками из своей жизни, но я слушал вполуха… и он сдался.