Николай I стал первым императором, в честь которого в дни коронации в 1826 году в усадьбе устраивался пышный коронационный прием. Императрица Мария Федоровна после этого осталась в Архангельском на несколько дней «запросто» — отдохнуть от празднеств в обществе милого, старого друга — князя Николая Борисовича.
В честь приездов представителей царского рода в имении регулярно проходили пышные праздники. После посещения императорской особой парк Архангельского украшался очередным памятным монументом — традиционной колонной. Разумеется, царских приездов бывало значительно больше, чем установлено колонн. Просто в память об очередном посещении на постамент памятника устанавливалась дополнительная доска, где отмечалась дата приезда. Имелась еще «книга почетных посетителей», из которой после революции имена «владетельных особ» безжалостно вымарывались новыми хозяевами имения.
Последний коронационный прием устраивался в Архангельском в честь последнего императора из рода Романовых — Николая II. Это торжественное событие памятником отметить успели, но сохранился он только на фотографии. Монумент возвышался на главной оси партера, ближе к оранжереям и явно мешал при эксплуатации здания военного санатория. Переносить его не стали, а просто ликвидировали — по соображениям «классового характера» в том числе. Архангельское также постоянно посещали иностранные коронованные особы и дипломаты высшего ранга, для которых давались обеды, устраивались театральные праздники и фейерверки.
Последний раз сами законные владельцы побывали в своем имении летом 1917 года. Уже осенью к их титулу прибавилось слово «бывшие»…
Князья Юсуповы благополучно успели ускользнуть из объятой революционным пламенем родины, тогда как основная часть их богатств и громадный архив перешли в пользование пролетариата. Надо сказать, что попользовался он ими на славу[345].
Первым истинно пролетарским «пользователем» Юсуповских богатств стал Лейбла Давидович Бронштейн — второй по значимости после Ленина вождь мирового пролетариата. Он жил в России под псевдонимом Лев Троцкий. Его супруге, Наталье Ивановне Троцкой, после переезда советского правительства из Петрограда, очень не понравилась Москва, которую большевики одно время думали переименовать как раз в Троцк. Наталья Ивановна, по известной аналогии, предпочитала круглый год жить за городом.
Надо отдать должное первым большевистским вождям — вкус к усадебной жизни у них имелся отменный, не то, что в более позднее время, когда все свелось исключительно к номерным Горкам — 1,2,3 и так далее. Нарком просвещения А.В. Луначарский избрал своей резиденцией музей-усадьбу Вяземских-Шереметевых «Остафьево», причем пользовался ею вместе с бывшими владельцами, графами Шереметевыми, теми, кто не успел или не смог сбежать. Шереметевы, как и Юсуповы, состояли многолетними членами Московского и Петербургского Английских клубов, где проводили немало времени. Сохранились милые воспоминания о том, что когда просвещенному наркому хотелось подарить своей подруге жизни, актрисе товарищ Розенель какой-нибудь изящный музейный экспонат, он вступал в споры и пререкания с «бывшим графом». Не даром даже «литературный вождь пролетариата» Демьян Придворов-Бедный рифмовал в своих эпиграммах Розенель и панель. Луначарский в долгу не оставался, отвечал не менее хлестко. Он обозначал истинные имена Демьяна только первоначальными буквами слов — «б» и «ж». Остальное читать стыдно.