– А что, Анфисочка, ты что-то узнала?
– Нет-нет, ничего, – поспешила ее успокоить Анфиса, Просто сейчас вещи свои разбирала и наткнулась на свои ракушки, вот и вспомнила. И тоже подумала, что вещь неординарная… Ну а раз вы все уже в милиции сказали…
– Сказала, – подтвердила Анна Максимовна.
– Но вы не беспокойтесь, Анна Максимовна, я все равно узнаю, что с ним случилось. Обязательно узнаю… – как молитву повторила Анфиса, сжимая телефонную трубку.
– Ой, дочка, – неуверенно произнесла женщина.
Они еще немного поговорили и, пожелав друг другу спокойной ночи, распрощались. Но Анфиса отлично знала, что предстоящая ночь не будет для нее спокойной.
…Летние каникулы Анфиса, как правило, проводила в подмосковных пионерских лагерях. Денег на поездки к морю у них с бабушкой не было. Но в то время многие ее одноклассники именно там и проводили летние месяцы. Возвращались они домой, привозя красивые ракушки – дары морские. Тогда-то, в какую-то осень, у девчонок пошла мода – делать из этих ракушек кулончики на цепочках. Ракушка стачивалась с двух сторон, и получалась красивая витиеватая подвеска. Анфисе тоже страшно хотелось такую. Одна из подруг ей уступила ракушку. Но та была слишком велика, и подвеска, сделанная по просьбе бабушки их соседом, оказалась тяжелой и слишком большой. Анфиса пыталась ее еще как-нибудь приспособить, но не сумела.
И вот она увидела такую ракушку у Антошки. Он в то лето отдыхал с Анной Максимовной на Азовском море, приехал, полный впечатлений. Рассказывал, как долго там можно идти по морю – и все тебе море по колено или по пояс. Одну из привезенных розовых ракушек он сам, долго трудясь, сточил по примеру Анфисиной подвески и приспособил ее в виде брелока к ключам. Анфиса несколько раз просила его уступить ей эту ракушку, обещала ему взамен разные другие предметы, но Антошка был непоколебим.
– Это мой талисман теперь… – говорил он ей.
И вот теперь, через столько лет, она сразу же узнала этот талисман на ключах Власа.
Анфиса была права, в эту ночь ей не удалось сомкнуть глаз. Она ходила как заводная взад-вперед по комнате и пыталась осмыслить происшедшее.
«Брелок Антона у Власа – это факт». Но в этот факт ей никак не хотелось верить, иногда она даже себя ловила на мысли, что ракушка ей померещилась. Но нет, она же держала ее в руке.
«Роман Семенович!» – вдруг вспомнила она. Он несколько раз говорил, что след Антона в ангаре. В свете последнего открытия слова экстрасенса воспринимались совершенно серьезно.
«Влас… Что же получается? Что он нам голову тогда заморочил: вот вам пустой ангар. Не было, мол, здесь никого. И Хорек этот – он же уголовник стопроцентный, а он мне рассказал сказочку, и я вновь поверила. Боже, какая же я дура! Он же все это время меня за нос водил, выпытывал у меня все об Антоне, а я… Да все они: и Штырь, и Хорек, и Влас – одного поля ягодки… Рядом живут, все друг друга знают… А может, разыграли меня с этими нападениями, чтобы я к нему в лапы попала. Заступничек! – На секунду она остановилась. – Так, значит, все они этим наркотиком торгуют… Поэтому он мне и не дал медцентром заниматься, «я сам, я сам…», чтобы я им там не мешала свои черные делишки обделывать… А Антон? Он в их лапы попал, и они его… – даже мысленно произносить это слово Анфисе было жутко. – А вещи, выходит, поделили… И Влас – их руководитель… Боже, что я думаю? Хотя, конечно, только он может быть у них за старшего, и он взял этот брелок.