– Надеюсь, у вас больше нет вопросов? – и, не дав ей ответить, поспешно добавил: – Тогда все. Ко мне пришли.
Анфиса простилась и вышла.
«Что же случилось с ним? – думала она дорогой. – Так сильно изменился^выйдя на секунду. Кто же пришел? Повод должен быть очень серьезным, чтобы вывести такого непробиваемого человека, как Роман Семенович. А о наркотике он, ясно, ничего не знает. Так что же Антон? Его энергетический след в ангаре… Нет, Роман Семенович, ошибаетесь, нет там его следа».
Она вышла из подъезда. И вдруг ощутила, что почти не хромает. Нога болела куда меньше. Помог колдун-то. Или сама прошла? Поди разберись.
Анфиса добралась до метро. Зашла в магазин, сделала покупки.
Час пик был в самом разгаре. Ей страшно не хотелось лезть в метро, но и машину брать – уже не по средствам.
Ее поприжимали в метро, потом она прокатилась на автобусе, к счастью полупустом, – они шли один за другим.
Анфиса была недовольна состоявшимся визитом. Визит получился дурацким. Действовала она как идиотка. Вопросы задавала глупые. Черт, а ведь было все, кажется, продумано, просчитано. Теряется она перед этим колдуном. И ничего не может поделать с собой.
Углубившись в свои мысли, она подошла к дому и вошла в подъезд…
* * *
Когда Штырь открыл дверь своей квартиры, первое, что бросилось ему в глаза, так эго большая спортивная сумка, набитая вещами. Из комнаты вышла Катька. Она была в джинсах, свитере. Глаза заплаканы. Достаточно было одного взгляда, чтобы Штырь понял – она собралась от него бежать.
«Опять ревела», – отметил Штырь. Последнее время своим постоянным ревом она действовала ему на нервы. И так неприятностей куча, а тут еще она постоянно поскуливает.
– Куда намылилась? – спросил он, сбрасывая куртку.
– Зайчик, отпусти меня домой, – заныла Катька. – Я больше здесь не могу… Я боюсь… – и из ее больших глаз хлынули слезы.
– Ну, расслюнявилась… – брезгливо бросил Штырь и прошел в комнату. – Мне кто звонил?
Девица, прижавшись к косяку двери, кивнула, покачала головой.
– Ну, – зло гаркнул на нее Штырь.
– Они, – Катька ненатурально захныкала. – Зайчик, отпусти меня… – вновь застонала она.
– Хва реветь, что сказали? – Штырь с силой дернул ее за руку, отрывая от косяка, и она, крутанувшись, как балерина в пируэте, с размаху шлепнулась на диван.
– А мне это все зачем? Что, меня по кругу пустят? Что тогда? – начала она, размазывая слезы по щекам.
– Умрешь от удовольствия, – скривился он.
– Дурак.
– Дура… Да плевал я на тебя, ясно… Чего требовали?
– Они сказали, ты знаешь… И что час настал… И что, – она боязливо остановила свой взгляд на брюках Штыря. – Ну, ты понимаешь, – нерешительно продолжила она. – Тебе отрежут, – закончила она фразу.