Разговаривая со мной, Алла вдруг повернулась к нему и сказала с насмешкой:
- Давид, ты у меня дурачок?
Давид тогда испуганно повернулся к ней и кивнул в ответ головой, улыбаясь при этом доброй и какой-то жалкой улыбкой, да так беспомощно, что мне даже стало его жалко.
"Ну и стерва!" - подумал я про себя.
Хотя этот Давид и закончил консерваторию и университет, но был он какой-то недоделанный, дефективный, странный. Зато теперь у Аллы есть муж и даже дочка Тата!
Мои советники-раввины при этом опять начали неодобрительно качать своими головами:
- Э-э-э, папеле-то наш, но мамеле - шикса. Нет, эти шиксы пусть обманывают своих мужей, но нас они не обманут. Тату мы еврейкой считать не будем...
И действительно, на мать Тата была еще как-то похожа, а на отца Давида она была не похожа ни капельки. Та же самая история, что и у Наташи Мейер-Мейерович, что и у Люськи Черновой-Шварц. Опять какая-то закономерность...
Раввины-то давно уже это заметили, а я только теперь разглядел, и, поняв наконец, в чем там было дело, еще раз поддакнул раввинам, прямо как настоящий шабес-гой.
Мать ведьмы Аллы жила здесь же в Си-Клифе, в избушке на курьих ножках. Там же жила и сестра матери Аллы -сумасшедшая старая дева, которую они постоянно пытались выжить из своего дома, опасаясь, что она его когда-нибудь спалит. Но та упорствует, не съезжает, а живет себе припеваючи на государственное пособие по нетрудоспособности и в ус не дует.
В той же избушке на курьих ножках жила и сестра Аллы - Наташа Жукова, которая по своему характеру была очень похожа на Давида: она тоже была очень добрая, очень хорошая и очень странная. Поэтому ее мать постоянно пыталась спихнуть ей на шею свою сумасшедшую сестру - ее тетушку, - считая, что они друг друга поймут, ибо у них "есть много общего". Наташа эта жила, как монашка в миру, и вместо мужа она завела себе большого кобеля, который вел себя, как ревнивый муж, и поэтому перекусал уже всех ее соседей. В конце концов, соседи даже подали в суд, чтобы эту собаку притравили, а Наташа тогда позвонила мне и в слезах стала меня умолять:
- Гриша, выступи в суде в защиту моего кобеля!
- То есть как это?
- Как свидетель! Скажи им, что мой кобель - хороший. Ведь тебя он еще не покусал.
Еле-еле я тогда от нее отвязался.
Вспомнилось мне также, что когда мы вместе с Кисой заходили к Наташе, то стоило Кисе присесть, как Наташин кобель начинал своим носом нахально лезть к ней под юбку, а потом прыгал на нее, словно хотел изнасиловать.
Наташа в панике тогда пыталась оттащить от Кисы своего кобеля и, покраснев, кричала: