Мгида была планетой, на которой издревле хоронили капитанов вместе с их кораблями. Повинуясь неведомому замыслу, она сама всплывала из бездн мироздания там, где умирал человек, достойный быть погребенным на ее просторах. Парусник, вздрагивая, вошел в атмосферу и начал медленно опускаться, бережно держа в узле силовых полей своего погибшего собрата.
— Не касайся почвы, — сказала Паруснику Дождилика. — Живые корабли касаются земли Мгиды только на Пристани Прощания. Жди нас там.
Черный, обгорелый «Ультар» мягко лег в высокую траву треугольной полянки среди сплошного леса. По веревочной лестнице Навк и Дождилика спустились с борта Парусника. Парусник по собственной воле застыл над телом товарища. Длинные вымпелы на его мачтах, дрожа, поползли вниз. Огни зажглись на клотиках из латуни Бурманая, на кончиках всех рей, на бушприте. Печальный звон корабельного колокола, как стая птиц, взлетел над долиной. Дождилика вдруг словно сломалась, согнувшись и зажав уши руками. Тогда Парусник беззвучно поплыл вверх и скоро скрылся, отправившись ожидать экипаж на остров Пристань Прощания, где все корабли дожидаются тех, кто оставляет на Мгиде дорогих им людей.
Странными были леса Мгиды, называвшиеся пранью. Лишенная солнца, планета жила теплом своих недр, и тепло это чувствовалось даже сквозь обувь. Повсюду били горячие гейзеры, голубые фонтаны взлетали прямо в чаще среди ветвей и листьев.
Над пранью поднимались цепи низких скалистых гор. Узкие горячие реки рассекали прань во всех направлениях. Все вокруг заволакивал туман пронзительно-голубого цвета, оставляющий чистым лишь небесный свод. Невысокие, причудливо изогнутые растения стояли очень тесно, они таяли в тумане, превращаясь в тени, шевелились и лопотали, смешивая свой голос с неумолчным шумом воды. Веероподобные, саблевидные, вычурно изрезанные листья фосфоресцировали, отчего Мгида, не имеющая солнца, была освещена, как днем. В глубине прани тлели огромные, в два человеческих роста, блекло-алые шары, травы доходили до пояса, цветы заполняли поляны. Словно жидкое зеленоватое свечение лежало над землей Мгиды — так, перемешиваясь, звучали ее цвета, а над ней извечно сияли яркие созвездия галактики Млечный Путь.
«Ультар» стоял на поляне, как мрачная изъязвленная глыба. Какой-то вьюнок уже забрался в его выбитый иллюминатор. Навк и Дождилика обошли корабль кругом, Навк — чуть в стороне, сумрачный, а Дождилика — вплотную к корпусу, ведя рукой по обшивке. Остановившись напротив вылетевшего лобового окна, они долго глядели на мертвого Корабельщика, неподвижно лежавшего в пилотском кресле. Даже кудри его бороды, его волосы были мертвы — ветерок не мог сдвинуть тяжелые завитки. Лицо Корабельщика имело выражение напряженного раздумья, мучительной сосредоточенности. Он точно прислушивался к своей смерти.