— Двое убийц, которые действуют порознь, но совершенно одинаковыми методами...
— Вот именно.
— И снова я повторюсь: возможно все, что угодно. Еще один пример: помните Убийцу с шоссе, который в восьмидесятые годы действовал в округах Орандж и Лос-Анджелес?
Босх кивнул. Он не работал по тем делам и потому мало что знал о них.
— Ну так вот, однажды копам повезло, и они поймали вьетнамского ветерана по имени Уильям Бонин. Им удалось повесить на него несколько убийств, и они решили, что он сгодится в качестве обвиняемого и для всех остальных. Его приговорили к смертной казни, но убийства продолжались. Продолжались до тех пор, пока патрульный офицер не задержал парня, которого звали Рэнди Крафт — он ехал по шоссе с трупом в багажнике. Крафт и Бонин не были знакомы друг с другом, но получилось так, что на протяжении некоторого времени они делили один и тот же псевдоним: Убийца с шоссе. Каждый орудовал в одиночку, но по ошибке их принимали за одного человека.
Это было уже ближе к разработанной Босхом теории. Лок продолжал говорить, больше не переживая из-за позднего вторжения детектива.
— Знаете ли, в команде, приводящей в исполнение смертные приговоры в тюрьме Сан-Квентин, у меня есть знакомый охранник — еще с тех пор, как я проводил там свои исследования. Он сказал мне, что в настоящее время смертной казни дожидаются четыре убийцы-маньяка, включая Бенина и Крафта. И эти четверо ежедневно играют в карты. В бридж. Всем вместе им предъявлено обвинения в пятидесяти девяти убийствах. А они играют в бридж. Но суть в том, что, по его словам, Крафт и Бонин мыслят настолько одинаково, что играя в карты на пару, они практически непобедимы.
Босх принялся складывать карту. Не поднимая головы, он спросил:
— Эти Крафт и Бонин убивали свои жертвы одинаково? Одним и тем же способом?
— Не совсем. Но я полагаю, что подобная пара вполне могла бы существовать. Однако в данном случае последователь оказался умнее. Он точно знал, что делать, чтобы направить полицию по ложному следу, переложив свои преступления на Черча. Затем, когда Черч погиб и его уже невозможно было использовать в качестве прикрытия, последователь ушел, так сказать, в подполье.
Босх взглянул на доктора, и в его мозгу вспыхнула мысль, от которой все, что он знал, предстало перед ним в совершенно новом свете. Однако он ничего не сказал. Эта появившаяся мысль была слишком опасной, чтобы произносить ее вслух. Вместо этого Босх задал Локу вопрос:
— Но даже после того, как этот последователь ушел в подполье, у него ведь осталась та же самая, по вашему выражению, «эротическая программа», что и у Кукольника. Почему — если больше никто не должен был этого видеть? Вспомните, в случае с Кукольником мы полагали, что он специально оставляет тела своих жертв в людных местах и раскрашивает их лица, осуществляя некую часть своей эротической программы. Это была часть его превращений. Но зачем другому убийце копировать его, следуя той же программе, если тело никогда не должно было быть найдено?