— Так будет лучше всего. Нам грозит опасность лишь в том случае, если Люсьен каким-то образом узнает обо всем до того, как мы с капитаном обвенчаемся. Вернувшись домой, мы предоставим ему возможность спутать наши планы. — Выражение лица Берди не менялось. Она была сама не своя от страха. Кэтрин взяла ее за руку. — Не переживай, Берди. Тебе может показаться, что все произошло слишком внезапно, но ведь случилось именно то, чего я добивалась, верно? Глупо теперь идти на попятную, ты не находишь?
У камеристки дрогнула губа. Она ее прикусила.
— Я знаю, мадам. Но ничего не могу с собой поделать. Я волнуюсь.
— Ну, иногда приходится брать себя в руки, — тихо сказала Кэтрин. — Я сделала свой выбор. — Берди закрыла глаза и кивнула. — Завтра мы уезжаем по делам капитана. Надеюсь, ты поедешь со мной.
Берди широко распахнула полные возмущения глаза.
— Конечно, я поеду с вами! — с вызовом сказала она. — Куда еще мне деваться?
Кэтрин лишь покачала головой. Характер у Берди был не сахар, но зато в преданности камеристки сомневаться не приходилось. Когда-то она была ее нянькой, потом стала гувернанткой, а потом и камеристкой. Она впервые попала в их дом молодой вдовой, потерявшей к тому же единственного ребенка. И всю нерастраченную материнскую любовь она отдала своей подопечной — неказистой неулыбчивой девочке, к которой ее собственная мать, женщина красивая и бойкая, относилась с досадливым раздражением. Берди понимала неразговорчивую и необщительную Кэтрин, обладающую ироничным складом ума и весьма необычным для ребенка чувством юмора, гораздо лучше, чем ее родная мать.
Мистер Холленбрук осознавал, что ближе Берди у Кэтрин никого нет и вряд ли будет, и не питал иллюзий относительно будущего зятя. Поэтому, выдав дочь за лорда Хоу по настоянию супруги, он втайне от всех положил на счет Берди весьма приличную сумму. Он сделал это для того, чтобы Берди не зависела от прихотей нового хозяина. Он мог бы этого не делать: как оказалось, Хоу относился к жене с тем же безразличием, что и к ее служанке. Однако Берди помнила добро и хранила преданность и Кэтрин, и ее отцу.
К тому времени, как капитан вернулся в гостиную в сопровождении хозяина гостиницы, Кэтрин уже успела взять себя в руки. Она встретила его взгляд с холодноватой вежливостью и не дрогнула даже перед его недвусмысленной ухмылкой. Пусть себе потешается над ней, если ему так угодно. Что он думает о ней и какие эмоции она у него вызывает, ее не касается. Они оба вступают в этот брак по расчету, и даже если он захочет с ней спать, это ничего не изменит. Еще до того, как обратиться к нему с предложением, Кэтрин навела о нем справки. Молва твердила, что капитан колюч, дерзок и вспыльчив, и еще — что он любит испытывать судьбу. Кэтрин прекрасно понимала, что гордость Джерарда задета — она взяла на себя чисто мужскую роль, когда попросила его стать ее мужем. Неудивительно, что сейчас он пытается отыграться, заявляя права на ее тело. Капитан мог не испытывать к ней ровным счетом ничего, но, утверждаясь в своих супружеских правах, давал ей понять, что хозяином положения будет он, даже если жить они будут на ее деньги.