Лицо монаха закаменело. От прежней улыбчивости ни осталось и следа. Он дернул щекой:
- Да, пожалуй, можно было догадаться, что играть в эти игры с вами не стоило и начинать. Вы - Станислав Ногинский, новый председатель ОГПУ. Однако, дело действительно серьезное, если - он чуть мне поклонился - нас посетил еще и государственный секретарь. Именно посетил, а не потребовал явиться к себе, что не может не радовать...
Я вежливо улыбнулся в ответ:
- Ну, вот мы и обменялись любезностями, отец Иннокентий. А теперь, все же, проводите нас к митрополиту...
- Конечно. Ступайте за мной.
Мы прошли в неприметную боковую дверь и очутились в узком коридоре жилой пристройки при храме. Сразу же перед нами оказалась еще одна дверь, обитая старым дерматином.
Архимандрит Данилова монастыря с извиняющимся видом посмотрел на нас:
- Я обязан в начале доложить.
- Естественно. Мы не собираемся быть невежливыми и врываться без разрешения.
Он коротко постучал, вошел и буквально тут же вышел:
- Прошу вас...
Митрополит Феофан встретил нас внимательным, оценивающим взглядом из-за простых, круглых очков, крепким рукопожатием, и после взаимного представления задал неожиданный вопрос:
- Чай будете, господа? С малиновым вареньем? Или лучше обращаться к вам по-старому - граждане?
Мы со Стасом переглянулись.
- Чай будем, тем более с вареньем. А обращаться - как пожелаете.
- Тогда я сейчас распоряжусь, а вы располагайтесь, господа.
Дождавшись, пока мы расселись, он еще раз нас внимательно оглядел:
- Мы ждали этой встречи, хотя я лично не думал, что вы явитесь сами.
Я хмыкнул про себя. Однако, святой отец сразу взял быка за рога. Вон как ловко и быстро поставил нас перед выбором. И о деле заговорил без лишних приседаний и расшаркиваний. Ладно, будем придерживаться такого стиля общения.
- Почему ждали, господин митрополит?
Он выпрямился на своем стуле:
- Те преобразования, которые начало новое правительство, невозможно проводить без какого-то внутреннего морального якоря, господа. Хотя, этот якорь не обязательно должен быть религией. Но присутствовать он обязательно должен. Если власть дает людям свободы, то держать запрет на церкви, по меньшей мере, глупо. Почему я в первую очередь отношу к моральному якорю Церковь, спросите вы? Ответ лежит на поверхности. Слишком много сейчас людей, потерявших веру не столько в Бога, сколько в самих себя. И им обязательно нужно поделиться с кем-то мучающими их проблемами. Спросить, что делать и как жить дальше. Согласитесь, что Церковь в этом случае стоит на первом месте. Так что все было предсказуемо.