Лак–Форси, воевода над теми хмоси, что примкнули к армии мятежного раджи, поспешно проглотил не разжеванный кусок мяса и покорно склонил голову.
— Слушаюсь, хозяин. Этот человек проходил через Осуни с богатым караваном и большой свитой, — заговорил воевода, обращаясь к притихшим вождям. — Им пришлось встать у нас на постой, всего на одну ночь. Дочери тех из моих друзей, в домах которых остановились путники, многое слышали во время вечерней трапезы, когда прислуживали знатным гостям за столом, — упоминать при всех о «разговорах в постелях» Лак–Форси посчитал неприличным. — Речь велась о том, что силы Вонгбей достаточно велики, а власть в нужной мере независима, чтобы поддержать тех владетелей земель в северном Умбее, что хотят навести порядок в пограничье, избавившись, раз и навсегда, от бесчисленных «бандитских» отрядов, чьи главари неуправляемы и слишком жадны, чтобы и дальше бросать им кости с «большого стола». Уговорить Вонгбей на союз в этом деле посланники ваших магараджей планировали уже к концу лета.
Абсолютная тишина была свидетельством того, насколько сильно оказались поражены услышанным вольные вожди сиртаков. Их ошарашенные взгляды и первые злые искры понимания, загоравшиеся в глазах, говорили обо всем весьма красноречиво.
— Я не предвижу будущее, если вы вдруг захотите об этом спросить, — блаженная улыбка Ранджана все больше напоминала сейчас ухмылку бешеного шакала. — Я просто слишком хорошо знаю людей и их помыслы. Попытка уничтожить нас была неизбежна, как восход солнца или пришествие зимы. Но нам удалось упредить удар, точнее, это удалось мне, а вы лишь приняли в этом участие, даже не подозревая обо всем том масштабе и значимости происходящих событий. Когда же вас вновь посетят мысли о том, что мои приказы следует подвергать сомнению, и вы опять станете перешептываться за моей спиной, то вспомните об этом. Вспомните о том, что без меня и моего безумия любой из вас угодил бы к этому моменту на вертел в печи у Акоши. Или был бы брошен как жертвенный кабан с перерезанным горлом на алтарь многоруких обманщиков.
— А ты, Ранджан, все также не растерял своего великого мастерства, — усмехнулся вдруг Беанеш, разочарованно и безнадежно. — Ты по–прежнему способен оплетать чужой разум этой незримой паутиной из намеков и полуправды. Я и забыл, насколько ты в этом хорош. Мы оба знаем, что слова этого хмоси ложь, но я никогда не смогу этого доказать, ведь даже он сам верит в то, что говорит. С тобой сложно тягаться, особенно в таких условиях.
— И все же ты пытаешься, — раджа слегка приподнялся, подперев голову рукой, согнутой в локте. — Пытаешься посеять в них сомнения. Но ты прав, уже слишком поздно.