У поднятого, работающего паруса все снасти можно было обтянуть только силой парусной вахты в семь-восемь человек.
Егор пошел на свое место у грот-мачты.
— Грот-бом-брамсель долой! Фор-бом-брамсель долой! — распоряжался капитан, поглубже нахлобучив фуражку, чтобы ее не сдуло ветром.
Егор, привычно ослабив петлю фала на планке, стал отдавать его, согласуя свои движения с работой товарищей, находившихся рядом. Ветер трепал полы куртки, захватывая дыхание, палуба уходила из-под ног. Крупный дождь хлестал по спине, по рукам. В заунывный вой ветра вплелся хриплый бас боцмана:
— Стоп! Крепи концы!
Кинг стоял, вцепившись рукой в леер — туго натянутый штормовой трос, и напряженно смотрел вверх.
— К бизани живо! — крикнул он. Матросы побежали к бизань-мачте.
— Крюйс-бом-брамсель долой! — последовала команда.
Парусность быстро уменьшили. Теперь клипер шел курсом полный бакштаг с креном на левый борт. Предстояло по возможности выровнять крен, чтобы не зачерпнуть бортом воды. Капитан решил «увалиться», то есть, выведя корабль из бакштага, идти так, чтобы ветер безопасно дул прямо в корму.
— Рулевой! Идти фордевинд!
— Есть идти фордевинд!
Закончив работу на палубе, матросы спустились в кубрик.
Клипер повернул на северо-восток, направляясь к проливу Ла-Манш. Ветер снова стал попутным, и капитан опять, вызвав парусную вахту, решил поднять верхние паруса, прибавив ходу, хотя шторм продолжался.
Скорости заметно прибавилось. Паруса «Капитана Кука», идущего далеко позади, стали едва видны, а «Меченого Мавра» уже не видели несколько дней. Где он, что с ним — никто не знал. Он мог плестись позади вне пределов видимости, а мог и следовать параллельным курсом и неожиданно «дать фору» Кингу.
Егор, сняв в кубрике мокрую куртку, сразу сел к столу, на котором уже были расставлены миски и лежали горки сухарей. Принесли обед. Майкл, как самый опытный в таком деле, стал разливать по мискам горячий, дымящийся суп, жонглируя половником, как фокусник.
Обед всем понравился. Суп был густой, наваристый, жареная свиная грудинка и вовсе удивила матросов.
— Ого! Откуда что берется! Давно ли варили потаж! — воскликнул норвежец Янсен, покачав удивленно головой. Его лицо до самых глаз заросло рыжеватой бородой.
— Капитан приберегал продукты к финишу, — сказал Майкл. — Чтобы мы резвее бегали по палубе и меньше спотыкались…
— Не мешало бы по стакану рома, — вздохнул итальянец Джузеппе. Он был тощ, как кромка кливера. Загар почему-то не тронул его лица, словно и не плавал этот моряк в тропиках.
— Ром, может быть, дадут вечером, когда уляжется шторм, — предположил Майкл, разгладив отросшие за время рейса усы с редкой сединкой. — Сейчас чарка тебя свалит с ног, не сможешь работать.