«Чем хвастается. До чего довоспитывал пацаненка: скажи, пожалуйста, он уже может таких же шпингалетов сортировать на вполне сложившихся паинек и закоренелых хулиганов. Что-то чересчур уж поучительные речи произносят тут», — рассердился Александр Николаевич. А в зале вслед за скудными аплодисментами прошелестел неодобрительный ропоток. Он все усиливался и усиливался где-то позади Александра Николаевича, и когда заготовленные выступления окончились, послышались отчетливые женские голоса:
— Иди, иди, Нинуша, выскажись.
— Ишь, как красиво все разыграно.
— Ты им по-простому доложи.
Нинушу, молодую болезненную женщину, просто вытолкнули из ряда. Она торопливо пошла к сцене, хватая одной рукой себя за пучок светлых волос на затылке, другой придерживая на плече белый шерстяной платочек.
— Дорогие товарищи, — неожиданно звонким и певучим голосом заговорила она с трибуны. — Дозвольте мне сказать, как трудно живущей… Конечно, когда в семье беды не будет, то и все в ней будет правильно. У меня и была такая семья, пока муж был живой. Троих детей нажили. Жили мы хотя и в бараке, да ждали квартиру. Надежды и силы у нас много было, все, думали, переживем, а лучшего достигнем. А получилось… Помер мой, уже два года как одна маюсь. В бараке жить остались. И вот теперь сама больная сделалась. Пенсия за мужа невелика, а я что заработаю? Тут учат нас, чтобы ученику дома отдельное место, а у меня на четверых десять метров. Это как? Говорят, надо ученикам помогать дома, а у меня самой образования три класса…
— Гражданка Тулякова, что вы, собственно, хотите сказать? — четким официальным голосом, но со снисходительной улыбкой спросил директор.
— Я хочу сказать, что говорила… Вот и все вам. — Нинуша опять растерянно ухватилась за концы своего платочка и, сникнув, пошла на свое место.
В президиуме произошла короткая перестрелка взглядами, потом все, с чем-то соглашаясь, закивали головами, и к трибуне пошел директор.
— Видите ли, товарищи, — заговорил он как будто устало. — На этом собрании мы ставили целью поговорить о том, что интересно для большинства. То, о чем говорила гражданка Тулякова, нетипично и не может отвлекать наше внимание. Кроме того, выступление гражданки Туляковой не совсем верно политически…
— То есть как это? — вскрикнула одна из женщин. Александр Николаевич оглянулся и увидел Мотю Корчагину. По залу снова прошелестел ропоток.
— …В воспитании детей, — директор поднял бровь, миг прислушивался и усилил голос. — В воспитании детей родители слишком многое перекладывают на школу, тогда как воспитание подрастающего поколения — дело всенародное. Дело не в том, что некоторым из нас живется не так, как хотелось бы, а дело в том, что мы, гражданка Тулякова, безответственны порой перед своими детьми. В этом смысле мне ваше выступление представляется демагогическим. И уж если вы затеяли разговор, можно его продолжать. Я думаю, родительский комитет и присутствующие на собрании коммунисты поддержат меня.