— Товарищ капитан третьего ранга! — воскликнул Кисель с лукавой улыбкой. — Что же вы не дали мне договорить, я то же самое хотел сказать, может быть, только в иной форме. Я, так сказать, для завязки беседы хотел… Положено же, чтобы после всякого мероприятия у матросов в головах что-нибудь полезное оставалось, а беседа для этого лучший метод.
Лицо Киселя выражало удовольствие: ведь ему удалось немножко погорячить замполита.
— Разве мы не понимаем, что борьба с атомщиками начинается вот с таких заплаток. — Кисель разгладил рукав рубахи. — С мелочей, как говорят.
— Разрешите вопрос? — громко сказал Умитбаев. — Поджигатели войны все испытывают, испытывают атомные и разные бомбы; в другие страны, к нам поближе вывозят, чтобы, значит, нападать легче было. А у нас? Почему наш крейсер без атомных снарядов плавает? Как мы за свое государство стоять будем?
«Ишь ты, птаха ты этакая, какой вопрос бесстрашный командованию задал», — подумал Дмитрий Александрович.
— Это, пожалуй, больше в вашей компетенции, товарищ командир, — обратился к Дмитрию Александровичу Селяничев.
— Пожалуй… А вы, товарищ Умитбаев, всерьез опасаетесь атомных бомб? Боитесь?
— Боюсь очин. Уй, как страшна…
— Да, война — это страшно, — заговорил Дмитрий Александрович. — Но атомная война — это все-таки война, где силе будет противостоять не меньшая сила; победу в ней можно одержать не нажатием кнопки, как то себе представляют генералы-атомщики, а великим ратным трудом в жестоких сражениях на суше и на море… Атомное оружие и у нас есть, найдутся и люди, умеющие с ним обращаться. Но сегодня на вооружении нашей армии, авиации и флота атомных бомб, снарядов нет. Атомщики вывозят оружие в иностранные базы, которыми они нас якобы окружили… Так ведь за это их весь мир ненавидит. Угрожать людям массовым уничтожением — такого позора мы на себя не примем. Но, если нужно будет, в ответ и мы вооружимся как надо. Но только в целях решительного отпора.
— Полезут они на нас с этими бомбами, — послышался из гущи матросов громкий голос. — Войну начнут и, как туго придется, полезут. Разве нет?
— Я думаю, нет, — ответил Дмитрий Александрович. — Гитлер же побоялся химию применить.
— А Нагасаки, Хиросима?
— Мы не Япония. У нас сдачи запросто получишь. Но мы никогда не совершим преступления перед человечеством и другим не позволим применить ужасное оружие. На недавнем съезде нашей партии было заявлено, что фатальной неизбежности войны уже не существует. А, может быть, пройдет еще ряд лет, и мир услышит, что третья мировая война невозможна? Как, товарищ Кисель, мои мысли с вашими не совпадают?