— С добрым утром, — сказал Дмитрий.
— С добрым утром, — ответил Александр Николаевич, затягивая дратву.
— Как спалось, папа?
— Удовлетворительно, — ответил Александр Николаевич. — А тебе?
— Плоховато…
— Это с непривычки. На новом месте. Наладишься, — сказал Александр Николаевич так, словно говорил не о минувшей ночи, а о том большом в жизни сына, что действительно разладилось. Отец, наверное, уже знал от матери о их ночном разговоре.
Дмитрий взял у брата гантели. Небольшая гимнастика взбодрила его, и он пошел умываться.
В полутемной прихожей Анатолий втискивал в стенной шкаф раскладушку. Варвара Константиновна разговаривала с толстой женщиной в ватнике, закутанной в пуховый платок. У ног женщины стояло ведро, полное картошки.
— Вот так и усвистал. С первым трамваем укатил на вокзал. — Дмитрий узнал Вику, поздоровался с ней и ушел в ванную.
— Я горячей воды тебе там приготовила, — крикнула ему вслед мать.
— А я вот в выходной картошку перебирай, — продолжала жаловаться Вика. — Спрашивается: для чего ее беречь? Едоков-то, считай, я одна, а он пять мешков запас. Так я пойду, а Танечка пусть еще побудет. — Вика говорила не вчерашним гневным тоном, а как-то покорно.
Хлопнула дверь.
Дмитрий нашел на полочке все, что нужно для бритья. И как только он, чисто выбритый, вышел из ванной, сию же минуту появилась Варвара Константиновна со свежим полотенцем.
— Так это Артем уже усвистал? — спросил Дмитрий.
— Уехал, неистовый.
— Да, жалковато Вику, — сказал Дмитрий.
— Самостоятельная женщина, — ответила мать, словно беря Вику под защиту.
Дмитрий Александрович вернулся в большую комнату. Александр Николаевич все еще трудился над валенком. Марина накрывала на стол. Анатолий сидел на стуле на том месте, где только что стояла его раскладушка.
Унылый свет зимнего утра, холодность Анатолия, неразговорчивость отца заставили Дмитрия почувствовать себя неуютно; он попытался представить себе длинную цепочку дней своего только начавшегося отпуска. Как он проживет месяц без обязанностей и забот?
Стол накрыли по-вчерашнему. Отец сделал последний стежок на валенке, словно поставил себе задачу кончить работу к завтраку, с трудом выпрямился и сел к столу. Его лицо было серым от бессонной ночи.
— Больной ты, папа, и трудно тебе. И почему ты не уходишь на пенсию? — прямо спросил Дмитрий. — На отдых?
— На пенсию? А вот мне работать хочется. — Отец усмехнулся. — Налей-ка по рюмочке. — Выпив целую стопку и закусив, он продолжал:
— Сам суди: какой же отдых? Раньше старикам печка предоставлялась, а теперь вот газовые плиты пошли. Как это я отдыхать буду?