«Придется смещать ниже и левее крепление восьмого когерента…» — успел подумать научный сотрудник перед тем, как неожиданный, сочный, с характерным поскрипыванием механизмов, бой старинных часов вернул его к реальности.
— Фу, ты ж, — выругался вполголоса Афанасий, добавив еще тише ряд непечатных слов, которыми никогда не злоупотреблял в жизни. — Так, с перепугу, недалеко и до памперсов… надо будет отключить этот сигнал в компьютере, все равно играет раз в сутки в десять вечера, и я его чаще всего не слышу.
Звук собственного голоса подбодрил научного сотрудника, но при этом заставил вспомнить — с кем он разговаривал здесь, в лаборатории, буквально несколько минут назад. Чуть удивленно Афанасий огляделся, но ни роскошного декоративного кресла, ни незваного гостя в нем рядом с рабочим столом не было. Лишь вился в воздухе тонкой, едва заметной струйкой ароматный сигарный дым… да на мониторе четко, будто так и было изначально сделано самим трудоголиком, выделялась абсолютно новая работоспособная блок-схема.
«Вот же бывает так — не пьешь особо, не куришь, про наркотики только в газетах читаешь, а померещится такое…» — не успел додумать Афанасий, упираясь взглядом в пузатенький хрустальный бокал с остатками коньяка, уверенно, будто дома, на полке в серванте, расположившийся возле самого монитора.
«Это что же получается? — с обреченной растерянностью еще разок оглядел ближайшие столы научный сотрудник. — Ко мне в самом деле приходил дьявол? И я с ним разговаривал? И он, Сатана, а вовсе не я нарисовал в компьютере эту самую блок-схему для полностью работоспособного и дешевого стенда проверки качества? Стенда, способного заменить сотню-другую китайцев? Стенда, который обеспечит меня на всю оставшуюся жизнь, даже если никогда не будет запущен в производство? Блок-схему той самой дьявольской приманки, из-за которой у людей появится больше свободного времени на… ох, неужели на пьянство, разврат и дурацкие танцы под гламурную попсу?»
Афанасий осторожно взял в руки бокал с коньяком и поднес к собственному носу — пахло умопомрачительно чужой, далекой и «сладкой» жизнью, в которой никто не считает рубли до получки, не бесится бессильно от магазинных цен, не толкается в автобусах и трамваях с такими же, как он сам. Мысли в голове научного сотрудника метались, как стая павианов в тесной клетке, догоняя одна другую, перепрыгивая с темы на тему, мешаясь и путаясь, казалось, еще секунда-другая — и лавина этих мыслей погребет под собой разум. И лишь одна из них была яркой и точной, как матерная надпись на стене, отчетливой, как фотоснимок спутника-шпиона, различающего звездочки на погонах младшего офицера в дальнем гарнизоне: «Что делать? Как поступить, чтобы…» Решительно, в один глоток, почти не ощутив роскошного вкуса, Афанасий допил остатки коньяка, вернул тихо и мелодично звякнувший бокал на стол, к монитору, ткнув его кончиками пальцев в сторонку, чтоб не мешал, и накрыл ладонью привычную, удобную «мышку», слегка шевельнув курсором в направлении маленькой таблички, знакомо мерцающей на экране: «Сохранить. Да? Нет?»