— Такая шикарная дама не может быть какой-то там Сарой, — сказал рикша, кивнул на прощание и ушел. А доктор Корда остался, с Лукианом в руках и смятением в сердце.
Однако за годы занятий классической филологией он выработал в себе способность к логическим сопоставлениям и острой наблюдательности. И потому, не прошло и минуты, как он сумел припомнить, что ведь у них с соседкой есть общий знакомый, а именно — пан Павелек, которого он встретил однажды, когда тот выходил из квартиры вдовы артиллерийского офицера. Они обменялись в тот раз не только поклонами, но и несколькими замечаниями относительно текущих событий. Доктора Корду не удивило, что Павелек, будучи сыном офицера, томящегося в лагере для военнопленных, навещает пани Гостомскую, как-никак вдову офицера, а потому наверняка, знакомую родителей пана Павелека. Филолог не стал тратить времени. Оставив Лукиана на подоконнике, он бодро отправился в город. Сообщил Павелеку о неприятности, которая случилась с Гостомской. Павелек воспринял известие спокойно. Настолько спокойно, что доктор возвратился к Лукиану, даже не предполагая, в какое отчаяние поверг он молодого человека.
Однако Павелек и не думал сдаваться. Набрал нужный номер и попросил к телефону пана Филипека. С противоположного конца линии доносились стуки какой-то машины.
— Филипек, — произнес мужской голос. — Кто говорит?
— Пан Филипек, говорит Павел, — сказал Павелек, — нужно срочно встретиться.
— Срочно не получится. Только после работы. А где?
— На Медовой, в кафе, хорошо?
— В кафе так в кафе. Буду в четыре.
Павелек ждал, сидя за мраморным столиком, возле самого входа. Филипек был пунктуален.
— Пан Филипек, пани Зайденман попалась, — произнес Павелек.
— Что ты такое говоришь, — проворчал Филипек. На нем была форма железнодорожника, фуражку он положил на колени.
— Пани Зайденман сидит в аллее Шуха[27], — сказал Павелек.
— Почему же сразу на Шуха? — возразил железнодорожник, которому не хотелось лишаться иллюзий. — Не всех забирают на Шуха.
— А ее забрали, — сказал Павелек.
И рассказал, как все произошло. Еврей на Кручей, рикша, гестапо, доктор Корда, Павелек…
— Это все, что мне известно…
— У нее же светлые волосы, — произнес Филипек, — и очень голубые глаза.
— Но то был какой-то знакомый, кажется, довоенный. Какой-то довоенный еврей…
— Все евреи довоенные, — ответил железнодорожник, — мы с тобой тоже довоенные. Если он узнал ее как пани Зайденман, то, наверное, отправилась все же на Шуха.
— Придумайте что-нибудь, пан Филипек, — с жаром воскликнул Павелек.
— А я что делаю. Ты что, думаешь, я жену доктора Зайденмана брошу на произвол судьбы? Он мне жизнь спас! А я бы ее сейчас бросил? Ты, Павелек, верно, плохо меня знаешь.