Но он — он прилип, никуда не стремится,
Закрыла весь мир от него пелена:
А что перед ним? Темный угол — страница —
А дальше — глухая стена.
С зарею, когда не различите взглядом
«Меж белым и синим, меж волка и пса»,
И в сумраке тихом горят мириадом
Еще не погасших светил небеса; —
Последнюю мирно вкушая дремоту,
Застыл городок, и петух не пропел,
И набожный люд, аки лев на охоту,
Еще на молитву восстать не успел; —
И мир словно весь притаился, безмолвный,
И ждет к обновленью призыва с небес,
И грезит он грезу последнюю, полный
Волшебных намеков, и тайн, и чудес; —
В святой тишине, и могучей, и кроткой,
Сокрыты его голоса и черты; —
В тот час, пробудясь от дремоты короткой,
Встает наш Подвижник среди темноты.
И слышит один только ветер летучий
Шаги по дороге, где нет никого,
И видят одни только звезды да тучи
Ночную тропинку его.
И вот по дороге, бывало, запляшет,
Как бес-искуситель, пред ним ветерок
И пейсики гладит,и ласкою пашет,
И на ухо шепчет греховный урок.
А красные веки, слипаясь краями,
Как будто бы молят его: «Пожалей!
Глаза твои слепнут и гаснут под нами,
Устали мы с ними от пытки твоей.
Вчера ты нас мучил весь день и полночи,
А летом так долги горячие дни!
Твой сон не успел освежить нас, нет мочи,
Мы больше не можем — вернись и усни!»
Но вдруг, отгоняя греховные думы,
По векам проводит он тощей рукой,
И снова шаги нарушают угрюмый
На улицах сонных покой.
Но ветер не сдался — он прячется в зелень,
И манит, травою, листвою шурша:
«Приди к нам, покойся, — ковер твой постелен —
Пусть свежестью нашей напьется душа!»
«Мы дремлем» — лепечут с истомою сонной
Листочки и травы пред ним и над ним,
И звезды мерцают из выси бездонной:
«Мы тоже — с глазами открытыми спим»…
Все пахнет — и сад, и деревья, н поле,
И сладкая в горло струится волна,
И, пьяный, он дышит, почти поневоле,
Всей грудью, всей грудью, до самого дна.
Бескровные губы широко раскрыты,
Широко раскрыта под воротом грудь, —
И, словно наемник, таскавший граниты,
Все тело, все члены вопят: «отдохнуть!»
И вот простирает он руки без силы,
Как будто бы просит спасти и помочь:
«Возьми меня, ветер, укрой меня, милый,
Устал я, мне тесно, умчи меня прочь!» —
Но вдруг пробежало мгновенье тревоги
Среди зашумевших о чем-то ветвей —
И он вспоминает, что сбился с дороги,
И мчится, спасаясь от адских сетей.
И вновь, напевая невнятно и глухо,
Весь день простоит он в углу недвижим —
И в эти минуты, на подвиге духа,
Что сталь и гранит — перед ним?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .