Была у Ваньки дома припрятанная под стрехой мосинская винтовка, принесенная отцом еще с гражданской войны и початая цинковая коробка патронов. И сшибал когда-то Колька из той винтовки сидящую ворону за полтыщи шагов, а бегущую по полю лисицу - за двести метров.
И вот, когда опустевшие вагоны вновь лязгнули буферами и медленно, подталкиваемые паровозом, покатились на запасные пути. Когда мимо Кольки прогромыхал последний вагон и открылось здание вокзальчика с знакомым названием станции - "ИЗДЕШКОВО", от удивления Колька радостно и замысловато выругался, поправил заплечную торбу и, как на деревенской вечёрке, выбил каблуками дробь по настилу досчатого тротуара.
Дома я, ДОМА!!!
3.2. СЕМЁН ГРУМ.
Голова длинной, змеящейся колонны вчерашних зеков, привезенных спецэшелоном на станцию Издешково, пылила по обочине минского шоссе от Истоминского поворота, на восток, а с востока, навстречу ей, со станции Алфёрово, распевая бодрые песни времён гражданской войны, маршировало московское студенчество нескольких институтов и ученики старших классов.
Староста второго курса Семён Грум, словно легендарный командир товарищ Щорс, шагал в буденовке и длинной кавалерийской отцовской шинели. Правой рукой, он в такт походному шагу делал отмашку до уровня пряжки ремня, а в левой нёс небольшой фанерный чемоданчик со сменой белья, свитером, запасными штанами, котелком, кружкой, ложкой, и домашним овсяным печеньем, испеченными бабулей.
Весёлыми молодыми голосами звенела песня:
"На Дону и в Замостье тлеют белые кости.
Над костями шумят ковыли.
Помнят псы - атаманы, помнят польские паны
Конармейские наши клинки.
Если в край наш знакомый хлынут новые войны,
Проливным пулемётным огнем.
По дорогам знакомым за любимым наркомом
Мы коней боевых поведём."
Идти в шинели было жарко, но Сёма терпел это временное неудобство, прекрасно понимая, что скоро шинелька станет незаменимой принадлежностью полевого бытия. Теперь это для него и теплая одежда, и постель, и одеяло, и символ его командирского статуса.
Отцовская шинель...
Не однажды она согревала его отца, командира эскадрона второй конной армии. Много шинелей с тех пор износил Сёмин отец, а вот эту - кавалерийскую, берёжно хранил в шкафу.
Отец...
Где он сейчас?
За пару недель до начала войны, отец получил новое назначение и уехал принимать командование танковым полком в Белорусский город Лида. С тех пор от отца ни одной весточки нет. Жив ли? Если жив, то возможно сейчас ведёт своих танкистов в бой с фашистами.