Оба привстали в скрипучей машине.
— Сэмюэл, — прошептал Вилли, — посмотри, весь город, каждое полено в поленнице, перила, заборы, сектантский приют, мусорные грузовики — весь распроклятый город, ты только глянь! Их же покрасили всего час назад!
— Не может быть! — вскричал Сэмюэл Фиттс.
Но оркестровый павильон и баптистская церковь, железнодорожная станция и пожарная часть, сектантский приют и окружная тюрьма, ветлечебница, бунгало и коттеджи, оранжереи, башенки на крышах, вывески и почтовые ящики, телеграфные столбы и мусорные урны — все и вся сверкало пшеничным золотом, зеленью яблок-дичков и по-цирковому броской алой краской. Казалось, вот только что Создатель повыдергивал из земли все, начиная с баков для воды, кончая молельнями, выкрасил и оставил сушиться.
Но и это еще не все: там, где раньше были сорняки, теперь сплошь росла капуста, зеленый лук, салат, теснились диковинные подсолнухи, поворачивающие свои головки вслед за солнцем с такой точностью, что по ним можно было сверять часы. Под бесчисленными деревьями цвели анютины глазки, прохладные и влажные, как носы у щенят, они томно глядели на стриженые изумрудно-зеленые лужайки, словно сошедшие с рекламных проспектов, приглашающих посетить Ирландию.
В довершение ко всему мимо пробежали десять парней: чисто выбритые, волосы тщательно уложены, рубашки, брюки, тенниски — все сверкает как снеговые горы.
— Этот город свихнулся, — заключил Вилли, провожая их взглядом. — Чудеса. Мистика. Сэмюэл, какой диктатор захватил власть? Неужели протолкнули закон, заставляющий мальчишек ходить чистыми, красить каждую зубочистку и каждый горшок с геранью? Слышишь запах? Это новые обои, в каждом доме! Этих людей покарал Страшный суд! Ну не может человеческая натура исправиться за одну ночь. Ставлю все золото, что я намыл за этот месяц: все эти чердаки и подвалы вычищены и вылизаны. Готов поспорить на что угодно, на город свалилось нечто такое…
— Ну, конечно, я даже слышу, как в саду поют херувимы, — запротестовал Сэмюэл. — Выдумаешь тоже, конец света! А впрочем, по рукам. Считай, золото уже мое.
Машина свернула за угол, в воздухе носились запахи скипидара и известки. Сэмюэл фыркнул и выбросил за борт обертку от жвачки. То, что последовало за этим, немало удивило его. На улицу выбежал старик в новых брюках, схватил бумажку и погрозил кулаком удаляющейся машине.
— Ну форменный конец света, — пробормотал Сэмюэл Фиттс. — Да… но пари остается в силе.
Они открыли дверь в парикмахерскую. В ней было полно клиентов, одни уже пострижены, напомажены, гладко выбриты, розоволицы, а другие еще дожидаются своей очереди, чтобы устроиться в кресле и выгнуться дугой. Тем временем трое парикмахеров во всю орудовали ножницами и гребешками. И посетители, и парикмахеры говорили разом, и в зале стоял гвалт, как на бирже.