— Не будьте же невежливым, мой дорогой Артур, расскажите то, о чем я вас прошу.
Они стояли на вершине косогора — самого высокого в этой местности, перед ними находился почти отвесный спуск.
— Косогор назван Бишер-Ридом, потому что пятьдесят, лет тому назад, какому-то капитану Бишеру, знаменитому спортсмену, вздумалось, заключив пари, проскакать по нему верхом на чистокровной лошади, — сказал Артур Вальдзингам.
— И что же, он разбился? — спросил майор Варней.
— Нет, но его лошадь погибла.
Майор расхохотался.
— Бедняжка! — произнес он. — Он поплатился лошадью! И никто не последовал его примеру?
— Думаю, никто!
Сэр Руперт Лисль напряженно прислушивался к их разговору.
— Я хочу туда подняться, — сказал он, указывая на вершину.
— Что за идея, баронет! — возразил майор. — У вас не хватит смелости, — добавил он смеясь, — вы не такой жалкий трус, как Джеймс Арнольд, но все-таки едва ли вы настолько отважны, чтобы проскакать галопом по Бишер-Риду, клянусь честью, это невозможно!
Упорство было наследственной чертой рода Лисль и нередко заставляло членов этой семьи совершать такие невероятные подвиги, на которые не отважился бы храбрейший из храбрых; и, в самом деле, подобная настойчивость в выполнении задуманного часто приводит к более блестящим результатам, чем дерзкая отвага. Сэр Руперт был настоящим Лислем — апатичным, вялым, но упрямым.
Майор смеялся, и его лицо, обращенное к солнцу, имело самое вызывающее выражение.
— Нет, нет, мой маленький баронет, — продолжал он, — для этого у вас не хватит смелости, к тому же вы умны и должны понять, что это невозможно.
Бледные щеки мальчика запылали от гнева.
— Ах это невозможно? — воскликнул он слабым, но резким голосом. — Ах невозможно?
Он повернул свою лошадь и проехал по одному из бугров, затем, изо всех сил стегнув пони хлыстом, перескочил через перила и начал подниматься на вершину. Майор видел, что мальчик побледнел, а капитан, бросившись за ним, подбежал к краю косогора как раз в тот момент, когда баронет помчался по опасному спуску, который вел к оврагу.
— Он спустится, не получив ни малейшей царапины, — проговорил майор.
— Сатана! — с ужасом воскликнул капитан Вальдзингам. — Это твои проделки!
Лошадь уже достигла подножия косогора, ребенок раскачивался, стараясь всеми силами удержаться в седле, но животное, сделав последний скачок, упало, подмяв под себя всадника. Сверху пони и мальчик казались бесформенной массой, которая шевелилась еще несколько мгновений, а затем стала совершенно неподвижной.
— Скорей ко мне, сюда! — воскликнул капитан, сбегая вниз по тропинке.