Клэрибелль, казалось, не слушала Варнея. Она отрешенно шла вперед и вдруг, остановившись, положила руку на плечо майора и спросила со странной решимостью:
— Майор Варней, скажите!.. Молодой человек, которого я увижу сейчас… это мой сын?
Взошла луна, и ее матовый свет озарил красивое бледное лицо Варнея, так что он теперь казался еще интереснее, чем днем. Майор бросил на свою спутницу проницательный взгляд и ответил ей с достоинством:
— Миссис Вальдзингам, вы одиноки, беспомощны, к тому же вы вдова моего дорогого друга; поверьте, я не способен обмануть вас, и потому я говорю вам: я думаю, что это ваш сын, сэр Руперт Лисль!
Она вздохнула с видимым облегчением и быстро пошла вперед.
— Мы пришли! — сказал ей майор, остановившись у садовой калитки и дергая шнурок звонка.
На звон выбежал Соломон.
— Ну что, все в порядке? — спросил майор, когда слуга торопливо открыл калитку.
— Да, сэр, он поехал в Гэмпстедт. Я принес ему записку от председателя общества, в которой его просят произнести речь. Он вернется не раньше чем через два часа, да еще не сразу найдет место сходки.
— Хорошо, Соломон… Разве этот человек не сокровище? — весело подмигнул он дрожащей Клэрибелль.
Она не ответила: глаза ее были устремлены на дверь незнакомого дома, в котором она полагала найти своего сына.
— Не угодно ли вам последовать за мной? — мягко сказал майор.
Он вошел в коридор и направился к лестнице, но, прежде чем взойти по ней, обернулся к Соломону и спросил, многозначительно подмигнув ему:
— А куда же делась женщина?
— Она ушла в деревню повидаться со знакомыми, — ответил Соломон. — Ее там очень любят и отпустят не скоро.
— Это великолепно, мой бесценный Соломон!
Майор и миссис Вальдзингам начали подниматься по лестнице вместе с Соломоном, который остался на площадке, когда они тихо вошли в комнату. Молодой человек с бледным лицом спал на кровати, положив руку под голову. Белокурые волосы закрывали его низкий, довольно узкий лоб. Платье, хоть и поношенное, было самого изящного покроя, а руки спящего были белыми и нежными. Комната была слабо освещена свечой, стоявшей на столе у окна. Майор молча указал на юношу. Миссис Вальдзингам издала слабый крик и, преклонив колени перед постелью, поцеловала спящего в лоб, отчего он тотчас проснулся и взглянул на нее с изумлением. Теперь она увидела, что лицо его очень красиво, а тонкие черты непогрешимо правильны, хотя они и не свидетельствовали об обширном уме.
— Несчастное дитя! — проговорил майор. — Вспомните все, что я недавно говорил вам, и соберитесь с силами!