Президент включил телевизор. На экране мельтешила черно-белая рябь.
— Ничего, — подумал Сааков, — скоро американцы закончат свои дела и связь восстановится.
Телевизор заработал только спустя 4 часа. Сначала президент ничего не понял. Почему в студии Тбилисского канала говорят по-русски? Что это за генерал, про каких друзей он рассказывает?
Он вышел в приемную. На стене гремел включенный телевизор, но ни референта, ни пресс-секретаря не наблюдалось. Приемная была девственно пуста. Сааков вышел в коридор. Перед дверью небыло охраны!
Президент удивленно бродил по своей опустевшей резиденции, когда внизу хлопнула дверь, и на лестнице послышались голоса.
— Ну, наконец-то, — успел подумать Сааков, — сейчас все прояснится.
По лестнице в окружении незнакомых людей поднимался министр Обороны. Но, не теперешний, бывший!
— Гражданин Сааков, обратился к нему лидер оппозиции, — Вы проиграли. Мы хотели судить Вас сами, но русские привезли ордер на Ваш арест, выписанный Международным трибуналом. Пройдемте.
— Гаагский трибунал, облегченно подумал Сааков, — это не страшно. Там все свои. Пожурят, конечно, может, даже условный срок дадут. А потом можно будет поехать в американскую Джорджию.
— Куда вы меня ведете? — спросил низвергнутый президент, — и в чем меня обвиняют?
— Сейчас мы идем к русским, они Вас переправят в Сухуми, оттуда в Москву, а там и в Китай.
— Зачем в Китай?!
— На Ваш арест выдан ордер Международного Пекинского трибунала. А обвиняетесь Вы по трем пунктам: развязывание двух войн; убийство сотен мирных жителей; геноцид аджарского, осетинского и абхазского народов. Мы постараемся оперативно провести следствие и ходатайствовать перед трибуналом о внесении в обвинительное заключение четвертого пункта: политические убийства. Сами Вы, разумеется, никого не убивали, но приказы отдавали Вы лично.
Теперь, сидя в вертолете, Сааков думал, — будут американцы вызволять его из Китая, или опять сошлются на занятость?
Прошлый раз ведь нормально все закончилось. Русские на Тбилиси не пошли, вся Европа была уверена, что это они напали на бедную Грузию. Почему они явились в Тбилиси сейчас? Что изменилось у них за эти четыре года? Как теперь быть, что делать?
Вопросов было много. Они теснились в голове, переплетались, всплывали по одиночке и парами. Ответов на них Сааков никак не мог придумать. А потом они все пропали, вытесненные одним большим вопросом, который сразу вытеснил из головы все остальные мысли. Сааков не помнил, что в Китае делали с преступниками, приговоренными к смертной казни.