Слепцов не позволил ему видеться с братом, а предложил написать записку.
Заикин написал:
«Любезный брат Феденька! Я знаю, что Павел Пушкин показал тебе место, где он зарыл бумаги. Я, чтобы спасти его, вызвался найти их и, быв обманут жестоко, погибаю совершенно. Тотчас по получении сей записки покажи сие место Николаю Сергеевичу Слепцову. Как ты невинен, то тебе бояться нечего, ибо ты будешь иметь дело с человеком благородным, моим приятелем. Прощай, будь здоров и от боязни не упорствуй, ибо тебе бояться нечего, а меня спасешь. Помни, что упорство твое погубит меня и Пушкиных, ибо я должен буду показать на них. Любящий тебя брат твой Николай Заикин».
Феденька Заикин, покраснев, смотрел на Слепцова; Слепцов с видом чистосердечия ласково смотрел на него.
Они пошли вместе.
Слепцов шутил, брал Феденьку за плечи. Феденька развеселился и, придя к канаве, ткнул ногой рядом с тем местом, где уже копали ночью, — только не на дне канавы, а по склону.
Слепцов представил донесение с изложением всех обстоятельств. Он рассчитывал получить награду.
Через несколько дней, на основании донесения Слепцова, в Пермский пехотный полк прибыла бумага, в которой было сказано: «Подпрапорщика Заикина, как ведавшего о месте хранения бумаг, взять под арест и содержать под караулом».
Между тем «Русская правда», вырытая из земли, совершала путь на север. 20 февраля она была вручена генералу Чернышеву.
«Бедный Замбони» посылал Матвею в крепость цветы.
От мачехи, Прасковьи Васильевны, Матвей получил Евангелие с двумя восковыми пятнами на темном сафьяне. На полях книги он делал заметки.
«20 января 1826 года. Сердце мое истерзано. У меня хватает сил перенести эти страдания. Как вы добры, дорогая маменька! Сколько воспоминаний возбудили во мне эти два восковых пятна: круглый стол в Хомутце, наше вечернее чтение. Все это кончено для меня. Ничего нет больше, кроме этих каменных стен!
Стихи Жильбера:
Несчастный гость на жизненном пиру,
Я жил лишь день — и умираю.
И над моей могилой, как умру,
Никто слезы не выронит, я знаю.
Вам, зелень нив, зовущий мрак лесов
И высь небес, души очарованье.
Семьи людской лазоревый покров, —
В последний раз я шлю свое прощанье!
15 февраля. Я смотрю, как печально горит моя свеча, и представляю себе, что это пламя жизни. Вспышка — и потом ничего. Ипполит верил, что наша судьба когда-нибудь отзовется. Я не могу в это верить. Что такое жизнь, чтобы стоило ее оплакивать? Взойдет солнце, зайдет солнце, час бежит за часом. То, что приносит один, то отнимает другой. Отдых и труд, радость и скорбь — и только мгновения мечты!