Так погиб наш старый Семеновский полк, — заканчивал Сергей. — Одни обречены на шпицрутены и палки, другие содержатся в Свеаборге и Кексгольме, остальных распределяют по армейским частям и высылают из Петербурга. Меня и прапорщика Бестужева-Рюмина переводят в армию, в Полтавский полк. Гибель нашего полка да послужит уроком того, что успех революции в совместном и внезапном действии. Этот случай нами упущен. Когда еще представится подобный?»
К письму была приложена прокламация, написанная крупными, четкими буквами:
«Воины! Дворяне из Петербурга высылают войска, дабы тем укротить справедливый гнев воинов и избегнуть общего мщения за их великие злодеяния. Но я советую учинить следующее:
1) Единодушно арестовать всех начальников, дабы тем прекратить вредную их деятельность.
2) Между собою выбрать по регулу надлежащий комплект начальников из своего брата солдата и поклясться умереть за спасение оных, если то нужно будет, а не выдавать своих.
3) Вновь выбранные начальники должны разослать приказы прочим полкам, чтобы поступили так же, а высланные полки возвратить в Петербург.
Если старые начальники по всем полкам будут сменены единодушным действием всех, то Россия избегнет пролития крови. В противном случае отечеству не миновать ужасной революции. Спешите последовать сему плану, а я к вам явлюсь тотчас по открытии действий».
Под прокламацией стояла подпись: «Единоземец».
Далее следовала приписка Сергея: «Эта прокламация разослана по петербургским полкам. Это наш последний козырь. Малафеев сейчас в крепости. Для нас это большая потеря, потому что через него мы действовали на солдат. Его Ариша убивается, плачет. У них двое детей. Я помогаю ей чем могу — деньгами».
Матвей был поражен.
«С ума они там посходили, что ли? — думал он в горестном недоумении. — Губят себя и солдат. Бедный Малафеев!»