Назым И твоим мелким почерком аккуратные строчки стихов:
В объятиях моих вы голые —
город, вечер и ты.
Ваш свет бьет в лицо мое,
это волосы
пахнут так
или цветы?
Чье-то сердце стучит
над голосами,
над нашим дыханьем —
тук-тук.
Это чье?
Города,
вечера
или твое?
А может быть, мое?
Где кончается вечер,
где начинается город?
Где кончается город,
где начинаешься ты?
Ощущаю
под кожей своей
ваше тепло,
тепло наготы.
Ваша кровь в моих жилах
смешалас ь
с кровью моей…
Вы во мне —
город, вечер и ты.
Тогда я еще не знала, что стихи пишутся трудно, а особенно выношенные, выстраданные. А ты посылал их мне много, по нескольку в одном письме.
В эти знойные дни
думаю о тебе.
О твоей наготе,
о шее твоей,
кистях рук,
о ноге твоей,
спящей на темной тахте,
точно белая птица,
о словах, которые ты говорила.
В эти знойные дни
думаю о тебе.
Я не знаю, что в памяти больше осталось
из того, что встает перед глазами:
твоя шея, руки,
нога твоя голая
или слова,
которые ты говорила,
отдаваясь любви моей…
В эти знойные дни
думаю о тебе.
Я раздеваю свое одиночество,
свое одиночество,
немного похожее
на смерть.
Назым И перешагнув границу в Бресте, по дороге в Москву, торопишься обрадовать меня, шлешь телеграмму:
Привет из Бреста. Назым
Ты приехал. Позвонил, сказал, что будешь ждать за углом через девять минут после окончания моей работы. Мы встретились, ты назвал шоферу адрес Акпера. Ты повернул ко мне свое лицо и молча смотрел. На лице твоем впервые я не увидела радости, а одно страданье. Господи, как ты измучен разлукой, как тебя сокрушила тоска. Мы вошли в дом Акпера. В прихожей стояла огромная коробка. Ты волоком протащил ее в комнату, открыл и стал вынимать множество каких-то забавных игрушек, украшений, красивой одежды – все, что в твоем представлении могло обрадовать меня. Ты сел на пол у моих ног. Больше всего меня растрогали мелочи, какие-то заколочки, булавочки, разные штучки-дрючки, о которых ты подумал. Я играла этими вещицами, я им действительно радовалась, а потом сложила все в кучу и сказала, что ни надеть, ни взять ничего не могу. Не могу принести эти вещи в свой дом, как краденые, сказала, что так мы, в конце концов, и до денег дойдем, погубив все…
– Мы должны жить вместе – ты и я, понимаешь? – взмолился ты. – У нас не флирт, не роман, неужели ты не понимаешь, что это судьба? Я хочу заботиться о тебе, жить как нормальный мужик со своей любимой бабой, семьей. Не мучай меня.
– Не надо об этом, – попросила я. – Вы же знаете, это невозможно.
– Но почему, милая, – вскрикиваешь ты. – Мы же любим друг друга, и если у нас есть друзья – они поймут нас! Только обрадуются нашему счастью. Говори с Вольпиным, он твой друг.