«Если колыбель остается пустой, муж и жена остаются одинокими, это правило распространяется и на бедную лачугу, и на княжеский замок. Ничто не может сравниться с радостью родителей при рождении ребенка… Немецкая овчарка Зита, одна из любимых собак шаха, поднимает голову, когда в комнату входит главный врач. Умное животное, наверно, чувствует, что доктор приносит не только хорошие новости?» (газета «Вохенэнд», 1958 г.).
Такие сообщения читали миллионы женщин, которые теперь понимали, что у красивой, избалованной, знатной женщины могут быть точно такие же заботы, что и у них или у их соседей. Следовательно, не было никаких оснований завидовать шахине! Возможно, в этом было даже что-то от удовлетворения.
А Сорейя и вправду была несчастлива. Как птичка в клетке, она начала скучать. Молодая женщина любила танцевать, любила кино, от нее же теперь требовалось только поддерживать беседу с членами королевской семьи.
Придворная дама Сорейи вспоминает: «Сорейя совершенно не интересовалась политикой. Она никогда о ней не говорила. Все ей было неинтересно. Были ли это беспорядки в стране или уход премьер-министра – все это не занимало ее внимания. Она была фактически абсолютно отрезана от иранской политики».
Свекрови Сорейи кажется, и она отмечает это со все возрастающим неудовольствием, что Сорейя уклоняется от общения с ней. Сорейя возражает, что это не так. Как следствие, часами ведутся долгие разговоры за чаепитием, устраиваемым матерью шаха для своего доверенного кружка.
«В глазах свекрови я иногда читаю ненависть ко мне. Как будто ее огорчает, что я единственная женщина ее сына. Она привыкла к жизни в гареме. Ей это нравится, и она хорошо себя чувствует в этой женской вселенной. Если даже официально у них нет никаких прав, женщинам удается насаждать свою волю – всеми мыслимыми хитростями и трюками… Скука, одиночество. Уже теперь. И постоянно ощущаю на себе взгляды принцесс Шамс и Асхраф, этих двух сестер, ненавидящих друг друга. Первая борется за мою дружбу, вторая хочет меня вытеснить».
Жизнь Сорейи все более и более становится непохожей на сказку «Тысяча и одна ночь», о которой она так мечтала. Ей хотелось предаваться своим интересам: кататься на коньках, смотреть фильмы, скакать верхом. Но нет. А давление на нее со всех сторон все возрастало.
«Это было, как некогда разразившаяся над ней гроза, – вспоминает ее придворная дама. – Она ничего не говорила вслух, но в ее улыбке скрывалась печаль. Все ожидали от нее рождения наследника. И правительство, и придворные. Я вспоминаю даже одну пожилую даму, прямо сказавшую шаху, что у него должен быть ребенок для его собственного счастья и счастья всей страны».