Мы дружили сто лет, а теперь между нами возникла неловкость. Мне показалось, что я встретилась с троюродной сестрой на семейном торжестве. Вроде и не чужие, но говорить не о чем. А ведь Ханна уезжала всего на три недели!
Гомон детских голосов то стихал, то накрывал нас невидимыми волнами. Ханна разглядывала стол, сковыривая чешуйки облупившейся краски.
И тут я не выдержала:
— Почему ты не позвонила мне, когда вернулась?
— Да мы только вчера приехали, — ответила она и прикусила кончик ногтя на большом пальце. — Или позавчера.
На небе еще оставалось несколько звезд, но день с каждой минутой все больше вступал в свои права. Чтобы смотреть Ханне в глаза, мне приходилось щуриться.
— А почему ты не пришла утром на автобусную остановку с утра? — спросила я.
— Ночевала у Трейси.
— Кто это?
— Трейси Блэр.
Ханна показала на девочку из мормонов, которую я видела на занятиях, но лично не знала. Она шла к нам, и ее силуэт казался нечетким в лучах рассветного солнца. Девочка несла в руках два пакета с буррито и пару бутылок с водой. Потом я заметила, что она одета в точности как Ханна: и розовый топ, и серебряные сережки кольцами, и даже французская косичка на спине.
Я вдруг смутилась и сказала:
— Вы как близняшки.
— Да мы не сговаривались. Смешно вышло, правда? — ответила Ханна.
— Привет, — поздоровалась со мной Трейси и взглянула на меня огромными карими глазами, которые, казалось, никогда не моргали. Ее походка и мозолистые ладони навели меня на мысль, что она занимается художественной гимнастикой.
— Трейси тоже ездила в Юту, — пояснила Ханна.
— Привет, — сказала я.
Трейси выплюнула жвачку и присела за стол, передав один буррито Ханне.
— Видишь? Теперь понимаешь, что я имела в виду? — спросила Ханна, кивая в сторону детей во дворе.
— Конечно, — кивнула Трейси.
— Вы о чем? — не поняла я.
— Да так, ничего особенного, — сказала Ханна.
Пока солнце карабкалось вверх, Ханна рассказала мне немного о Юге. Ее жизнь там оказалась совсем не такой безрадостной, как я себе представляла. Она поведала мне запутанную историю про какого-то мормонского мальчика, который жил рядом с ее теткой. Однажды ночью этот парень пробрался к ней в спальню через окно. Они целовались, пока ее сестры спали.
— Ух ты, — вот и все, что я могла на это ответить.
— До сих пор не могу в это поверить. И почему никто не проснулся? — прокомментировала Трейси.
— Потому, — ответила вдруг покрасневшая Ханна. Она еле сдерживала улыбку. — И мы лежали на верхней койке.
Наконец она поинтересовалась, как идет моя жизнь.
Мне очень многим хотелось с ней поделиться. Жизнь моя шла плохо. Но в тот день я не узнавала Ханну, да еще эта Трейси постоянно хрустела над ухом пальцами.