Камера зафиксировала, как он расписался в книге посещений и вошел внутрь.
– Вы его разглядели? – спросила охранника Закс.
– Я к нему не присматривался. Расписываются – я пропускаю, – заявил охранник оправдывающимся тоном. – Большего от меня не требуется.
– У нас имеются его подпись, Райм, и фамилия. Липа, конечно, но хоть образец почерка. На какой строчке он расписался? – обратилась она к охраннику.
Видеозапись прогнали еще раз. Убийца был четвертым из расписавшихся, однако на этой строке стояла женская фамилия.
– Сосчитайте всех, кто расписывался, – посоветовал Райм.
На видеозаписи в книге расписывались девять человек – восемь студентов, в том числе убитая, и убийца.
– Расписались девять, Райм, но в книге всего восемь фамилий.
– Спроси у охранника, точно ли убийца расписался. Может, только сделал вид.
Она передала вопрос, охранник невозмутимо ответил:
– Точно. Я сам видел. Может, я не всегда гляжу на лицо, но слежу, чтоб расписывались.
– Ладно, прихвати книгу регистрации и все прочее, разберемся, – сказал Райм.
А теперь, почтеннейшая публика, последует короткий антракт. Насладитесь воспоминаниями о номере “Ленивая удавка”, скоро вас ждет еще много интересного.
Второе отделение вот-вот начнется.
По Бродвею шел мужчина. Дойдя до угла, он остановился, будто про что-то вспомнил. Снял с ремня сотовый телефон и поднес к уху. Говоря в трубку, он рассеянно оглядывался по сторонам. На самом деле он никому не звонил, а высматривал, не идет ли кто следом.
Теперь Малерих ничем не походил на человека, который исчез рано утром из училища. Он превратился в гладко выбритого блондина в спортивном костюме. Случайный прохожий мог бы заметить шрам, что выглядывал из-под воротничка и шел вверх по шее, а также сросшиеся пальцы – мизинец и безымянный – на левой руке.
Но никто на него не смотрел.
Убедившись, что за ним не следят, он поднялся по ступенькам в квартиру, которую снял несколько месяцев назад в тихом темном здании, разительно непохожем на его дом и мастерскую в пустыне близ Лас-Вегаса.
Как я сказал, наше следующее отделение скоро начнется. А пока обсудите номер, который вы видели, и попытайтесь догадаться, каким будет следующий.
Эти и дюжина других фраз вертелись у Малериха в голове. Почтеннейшая публика. Он постоянно обращался к воображаемым зрителям. Треп – вот как это называлось. Обращенный к публике монолог, призванный дать ей информацию, с помощью которой трюк сработает при полном взаимопонимании между артистом и зрителями.
После пожара Малерих порвал почти все связи с близкими и знакомыми, воображаемая “почтеннейшая публика” постепенно заменила их, превратившись в его постоянного компаньона. Его утешала мысль о том, что после случившейся три года назад трагедии он не остался в полном одиночестве.