Он продолжал смотреть в окно, изо всех сил сдерживая кипящую в нем ярость.
– И зачем только я пришла сюда? – Она натянула второй сапог и застегнула на нем молнию. – Могла бы выбрать из дюжины других парней настоящего мужчину вместо тебя.
Брэндстеттер стремительно повернулся к ней, зная, что на его лице отражается ярость.
– Ты пришла сюда, сука, потому что хотела вкусить хорошей жизни. Ты хотела увидеть, как выглядят эти квартиры, хотела понять, как чувствует себя человек, смотрящий сверху вниз на весь город, вместо того чтобы оставаться в своей грязной трущобе, где человеку перерезают горло за несколько монет. Только не говори, что оказала мне услугу, потому что такая мысль даже не могла появиться в твоей маленькой пустой голове.
Идя к выходу, застегивая блузку, с бюстгальтером, переброшенным через плечо, она смеялась над ним:
– У тебя с этим большая проблема, но мне наплевать. Сейчас я выйду отсюда и найду себе мужчину, пусть и без всей той роскоши, что у тебя в квартире, но способного дать мне то, чего я хочу. Это будет настоящий мужчина, способный сделать женщину счастливой. Понятно? – Она с торжествующей улыбкой чувственно качнула бедрами, словно исполняя на сцене танец живота; затем дверь с шипением закрылась за ней.
Брэндстеттер выдохнул воздух из легких и разжал кулаки. Он все-таки удержался от искушения выплеснуть на женщину скопившуюся ярость. Правда, он еще никогда не делал этого и сомневался, что сумеет. Ярость была точно такой же страстью, как и похоть, и Брэндстеттер не был уверен, что и здесь не потерпит неудачи. Если дело обстояло именно так, ему не хотелось бы убедиться в справедливости своих опасений.
Он снова повернулся к окну, глядя на свое отражение и сдерживая желание опять сжать кулаки. Теперь он мог позволить себе больше не терпеть оскорблений Камиллы. Гарантией этого служило его положение в корпорации Нагамучи. Теперь он принадлежал к могущественной элите, а не был каким-то занюханным программистом, зарабатывающим крохи в американской фирме.
Брэндстеттер был крупный мужчина, и его отражение заполняло почти все оконное стекло. Даже босиком его рост превышал шесть футов четыре дюйма. Глаза зеленые, как у ящерицы, – он сам с неудовольствием признавал это и все-таки отказался от косметической хирургии, бесплатной для всех служащих корпорации и способной легко придать его глазам любой другой цвет. Совершенно лысый человек с гневом смотрел на него со стекла. На висках поблескивали крошечные хромированные пуговки – гнезда, куда вставлялись троды компьютерных контактов. Узкая полоска коротко подстриженных рыжих волос окаймляла голову. Еще одна хирургическая операция могла исправить и этот природный недостаток, но Брэндстеттер отказался. Он знал, что и после операции его внутренняя сущность не изменится. Изнурительными упражнениями он довел до совершенства все физические достоинства своего тела, и теперь оно казалось словно отлитым из бронзы. Атлетическое сложение привлекало к нему внимание множества женщин, похожих на Камиллу Эстеван, но он всегда предпочитал держаться подальше от них. Улыбка, кивок – и он поворачивался к ним спиной.