— Ясное дело,— сказал доктор.— Декабристы разбудили Герцена, и вот мы здесь. Вам мат, герр лейтенант!!! Гони шпалер!
— Отдыхай,— посоветовал Беспятых.— Я на него не играл.
— Как не играл?!
— Так не играл. Моего согласия не звучало. Это все ваши вздорные фантазии, герр доктор. Сидеть, клистирная трубка!
12
— Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться.
— Чур меня! Сгинь, нечистая сила!
— Старшина второй статьи Бубнов! Разрешите обратиться!
— Устал я от тебя, Шура!.. От твоих обращений я лысею и валерьянку пью. Что еще?
— Через полчаса, согласно речному атласу, проходим деревню Тюкавкино.
— Не препятствовать. Пусть живет деревня Тюкавкино, ее счастье.
— Там у матроса Бохана мать живет.
— Здоровья ей и многих лет жизни.
— Он ее два года не видел.
— Догадываюсь. Матросу Бохану передать мое сочувствие.
— Товарищ командир, судовой комитет обращается к вам с ходатайством.
— Отказать.
— На полчаса отпустить матроса Бохана в увольнение, на побывку.
— Мы на ходу. На месте отпустил бы на трое суток.
— На полчаса остановиться, товарищ командир.
— Да что за бар-рдак наконец!!! Налево кру-гом!
Комитет, он же Р. В. С., в составе свободных от вахты, собрался на любимом камбузе и стал думать: ставить ли дело на принцип, или хрен с ним, с Боханом, не больше других ему надо. Тихий и туповатый Бохан никого особенно не заботил, и когда он сказал ребятам, что вот бы на час остановиться здорово было, он отнюдь не надеялся, что ради него станут стопорить крейсер. Но ребятам захотелось сделать корешу приятное, и одновременно продемонстрировать не только свою человечность, но и возможности, власть. Всем идея понравилась. И вот их благой порыв пресечен на корню.
Присутствие здесь же обсуждаемого Бохана было психологической ошибкой комитетчиков. Вникая в доводы за и против, матрос Бохан возвышался в собственных глазах как фигура, заслужившая находиться в центре внимания и страстей. И размеры неправедно причиненной ему обиды возрастали по мере продолжительности речей.
— Пора уметь себя поставить, чтобы считались с комитетом! — настаивали одни.
— Да ладно, зря завели волынку… где это видано — на походе менять режим хода крейсера, чтоб моряк маму повидал,— справедливо возражали другие.
Резолюция: иди отдыхай, Бохан. Бохан теперь раздражал, как поле проигранной битвы.
Но отдыхать Бохан не стал. А пересчитал у койки свои семнадцать рублей, сунулся в пустой первый кубрик, украл из рундучка вестового две сотни и вылез на палубу, смотреть по левому борту, когда покажется родная деревня.
— Человек за бортом!
— Бохан, сука, убью!