Я лег на спину, заложив руки за голову, и принялся созерцать кучерявые завитки белесых облаков, проплывающие на фоне серого неба. Вечерело, и я с какой-то обреченной бесшабашностью подумал: куда же задевались господа встречающие? Или это был вовсе не дозорный, а так, приблудный лесовичок, заметивший рослого детину бандитской внешности и чухнувший куда подальше от возможных неприятностей? Мысленно я представил себе, как, должно быть, сейчас выгляжу: столько месяцев скитавшийся в горах, постоянно недоедавший и недосыпавший, усталый, как черт, в изорванных лохмотьях черного цвета, с комками спутанных, грязных волос. Н-да, та еще картинка!
Все-таки не лесовичок. Шаги по земле разносятся быстро и надежно, особенно если идет несколько взрослых троллей. Тогда они топают так, что поневоле начинаешь оглядываться в поисках убежища. Я искать убежища не стал — просто приподнялся на локте и всмотрелся в колышущуюся стену травы, которая начиналась в двух шагах от места моей импровизированной стоянки. «Ну надо же! Нет, ожидал увидеть кого угодно: троллей, гномов, даже драконов, но чтобы люди!..»
Я вскочил с земли, и на моем лице, должно быть, отразилась такая бешеная радость, что появившиеся из зарослей вооруженные до зубов молодые мужчины отпрянули, хватаясь за рукояти мечей. Потом заметили, что я безоружен, и немного успокоились. «Ну и слава Богу — пардон, Создателю, — люди все-таки лучше, чем тролли или, скажем, горгульи. Хотя, конечно, и среди людей встречаются такие…»
А потом я присмотрелся к ним повнимательнее и увидел заостренные на концах уши, услышал речь с характерным акцентом и понял, что имею дело отнюдь не с людьми. И впрямь, откуда им здесь взяться? Но поскольку мои новые знакомцы упорно именовали себя не иначе как людьми или долинщиками, я не стал их разубеждать. Мне и так пришлось несладко. Новые знакомцы почему-то вдруг заподозрили меня в страшном грехе — решили, будто я горянин. Сам я понятия не имел, кто такие эти горяне, догадался только, что существа они весьма и весьма скверные. Я себя таковым не считал и попытался доказать сие долинщикам. Они вроде бы поверили; повелели мне взять дорожный мешок и отправляться с ними. Я охотно повиновался, питая меркантильную надежду поужинать у этих гостеприимных существ, а может — чем Создатель не шутит, — и позавтракать.
В общем, мы отправились в дорогу. Я оказался в самом центре отряда, состоявшего из десяти молодых, лет по двадцать — двадцать пять, парней да пожилого высокого громилы с седеющими волосами, громким трубным голосом и дурными манерами. Его угловатое лицо было разукрашено старыми шрамами; внимательные, все время слегка прищуренные глаза следили за окружающим с вошедшей в привычку подозрительностью. Он передвигался стремительно и уверенно, как матерый хищник, отлично знающий свою силу и власть и пользующийся ими, когда это нужно. Именно этот долинщик заподозрил во мне шпиона «коварных горян», и он же постоянно пялился на меня с угрюмым видом в продолжение всего нашего «странствия». Я интуитивно догадывался, что любое мое недостаточно медленное движение будет расценено здоровяком как попытка к бегству, и старался передвигаться так, чтобы не спровоцировать долинщика.