Между тем Фауст рассеянно понюхал молоко, тронул длинным ногтем мизинца загустевшую пленку, после чего отставил чашку на дальний угол стола.
– Волчье молоко, - меланхолично сообщил он. - Странные привычки у здешних обитателей.
– Нормальный рацион основателя Вечного Города, - отмахнулась Льювилла. - Поторопись, милый. Наверное, остальные уже заняты делом.
– Каким еще делом могли заняться твои родственники? - Герцог очень непочтительно фыркнул. - Пустопорожними разговорами и ничем больше!
Вспомнив некоторые особенности его характера, Корвин насторожился и спросил:
– Ты что-то нашел?
Вместо ответа Фауст кивнул, продолжая разгребать хлам, загромождавший рабочий стол Дворкина. Он убрал почти человеческий череп с волчьими челюстями и короткими рожками, убрал канделябры, в которых давно сгорели стеариновые свечи. Тяжелые фолианты нирванец бережно перенес в шкаф, где и без того хватало беспорядочно сваленных книг. Когда он смахнул недописанные бумаги с низкого - под лилипутский рост Дворкина - столика, на полированной доске осталось около десятка предметов, хорошо знакомых всем, кто оказался сейчас в этом помещении.
– Никогда не видела таких Козырей, - призналась Лью-вилла. - Но рисовал, безусловно, Дворкин - я узнаю его руку.
– Автор меня интересует в последнюю очередь, - раздраженно сообщил Корвин. - Кто на них изображен?
Впрочем, оба амберита быстро узнали Одноглазую Змею и Единорога - олицетворения немногих известных им Великих Сил. Остальные картинки на Козырях казались брату и сестре иллюстрациями к школьному учебнику зоологии. Фауст опознал еще двух персонажей из мира пернатых и членистоногих, но и он пришел в замешательство, разглядывая некоторые Карты. Чего стоили одни только изображения людей-уродов! Например, кривоногий толстяк с шаром Солнца на месте, где у нормального человека должен быть живот. Или двуглавый старец с пучками молний, заменявшими волосы на лице и голове.
Пока загадочная Колода ходила по рукам, некоторые из наиболее интригующих Козырей оказались в широком рукаве Фауста. Герцог рассудил, что с такой экзотикой следует тщательно разобраться в спокойной обстановке. Без посторонних.
Корвин, спрятав оставшиеся Карты, уже собирался направиться к двери, но вдруг остановился и, хитренько поглядев на Фауста, произнес:
– Разъясни мое недоумение, колдун. Уже много лет я ломаю голову над происхождением ковра, что расстелен у нас под ногами. Иногда мне кажется, что ковер похож на ардебильский, но потом я вспоминаю некоторую грубоватость узора, и тогда приходят сомнения. Что скажешь?